– И ведь что-то начиналось – иначе, зная тебя теперь (как я понимаю), твоя страничка не была бы столь висельно юмористична.

– Да, начиналось. Принц применил ко мне то же бесконечное очарование, которое применяет ко всем людям. А я, дура, вместо того чтобы понять, что это общая мерка его испускаемого света, решила, что это ко мне лично. И повелась. Я подумала, что я ему – именно я – интересна, на общем фоне. И он, видимо, подумал со мною в унисон, начал непроизвольно подыгрывать. То ли чтобы не обижать, а может, просто по инерции.

– А если конкретно?

– Я предложила совместный проект, он мне нужен типа как испытуемый. На деле мне просто хотелось побыть с ним без свиты обожателей. Он согласился. Мы начали встречаться по делу. Он начал предлагать все менее формальное общение. Ему так удобнее. Я согласилась и обрадовалась. Мы стали разговаривать уже не на темы моего исследования, а вообще. Он стал спрашивать и рассказывать то, что выходило за рамки приятельской беседы. Он копнул внутрь себя, я проваливалась в эту глубину, принимая ее за приглашение к душевной близости. И так мы все менее и менее официально и формализовано проводили время. Все больше сидения на лавочке плечом друг к другу. Все больше исповеди вместо беседы. Все меньше общения при свидетелях. И я поняла, что влюбилась, что у меня трясутся руки, что мне сладко и хорошо с ним, волнительно и муторно без него. Я не поймала вот это второе – без него. Я подсела на него, как на наркотик. А он так открыто и тепло шел на сближение, что я подумала, что это адресно.

И призналась. А он сказал, что в отношениях. Что да, влюблен в меня, но это пройдет, это случайно. А так – в отношениях, изменять и менять свой мир не будет. В любовницы меня брать не будет. Но и прерывать все это волшебство не хочет, потому как влюблен.

– Хороший ход, запомню на будущее, х-ха.

– Не смейся, Н. Это очень честный ход. Это гораздо лучше тысячи других возможностей. Я еще пару раз попыталась с ним встретиться в надежде, что он перерешит, что я не из свиты, а та самая, которую он выберет с высот своего величия. Нет, не выбрал. И я поняла, что надо уходить. Что нельзя ни на что надеяться и ждать ничего тоже нельзя. Что он счастлив, ему от меня ничего не нужно, и я ни за чем ему не нужна. Что я могу испортить его момент жизни. А я не хочу от него угрызений совести. Я не хочу, чтобы он приходил к своей женщине, встревоженный и разогретый волнением обо мне и от меня. Чтобы он видел на моем лице мои желания и принимал решения не идти им навстречу. И я ушла.

– И?..

– И я осталась без каких-либо надежд. И со знанием, что я не Та Единственная для такого классного человека. И в одиночестве. И с разбитым всем, и со своей влюбленностью на руках. И она тихонечко умирает, а я ее не кормлю и не ухаживаю за нею, чтобы она побыстрее умерла. Я не вытянула счастливый билетик. Опять.

– А вы могли бы жить долго и счастливо? Как думаешь, на сколько хватило бы твоего восторга перед ним?

– Да, Н, я думала уже. На мало. Не смогли бы. Он так прекрасен, что всегда был бы кто-то вроде меня. Если бы он бросил свою женщину для меня, я бы ждала такого же в свой адрес. С самого начала сказка не задалась – Принц оказался помолвлен по доброй воле.

– Ирин, ты так все понимаешь, что жить-то с этим как?

– Херово, Н. Сказочно херово! Я была в сказке однажды. Я просто сейчас привыкаю к мысли, что сказок в жизни не бывает.

– А о себе-то ты думаешь? Сделать там себе хорошо. Отомстить, любовника завести назло, побороться, нос утереть. Или каким-то другим путем пойти.

– Это все будет не для меня, а для него. А для него я себе любовника заводить не хочу.