Перезваниваю помощнице. Она уже привыкла к моим ночным звонкам.

– Говори. – снимаю платье и вышагиваю, как-тогда, в VIP кабинке.

Воспоминания, как вспышки мелькают перед глазами, не могу сосредоточиться. Очнулась на фразе: « «Мистер Смит перенес фотосессию на неделю позже», – сообщила помощница.

– Какого черта?! Кто он такой? У него нет таких полномочий! У нас его боевик выходит через три дня! Нафиг нам потом это реклама в женском журнале? Сейчас бомбануть нужно. – попадётся, я ему лично голову откручу.

– Он сказал, у него душевная рана. Его девушка бросила, – за девушку ему, конечно, спасибо, но это не уменьшает моего желания убить его. Теперь это всё, что я хочу.

– Кейт, – нарочито спокойно сказала я, – почему ты такую малость не можешь решить без меня?

– Простите меня… – потухшим голосом сказала помощница, – он сказал, что будет разговаривать только с вами.

– А больше ему ничего не нужно, может, он хочет с президентом поговорить? Что уж мелочиться то. Я ведь могу потребовать неустойку.

– Он говорит, не против, – не против он! Денег на экшен куда больше вбухала. Вот тварь, прибью.

– Хорошо. – сказала сквозь зубы. – Я позвоню ему. Но, Кейт, в следующий раз, ты будешь уволена.

– Спасибо, мисс, я поняла. Доброй ночи.

Какой доброй то?

Звоню этому придурку. Набрав номер, слушаю гудки. Смотрю на себя в зеркало. Ничего такой комплект белья, есть от чего с ума сходить.

– Да, моя госпожа, – слышу на том конце. Поморщилась, точно придурок.

– Ты какого… съемки скрываешь?

– Это не телефонный разговор, Давай я сейчас к тебе подъеду?

– В два часа ночи? – удивляюсь, наглый какой.

– Могу через неделю поговорить с тобой о съемках?

– Какая неделя, Райан? Съемки завтра!

– Тогда я еду к тебе? Ты в квартире?

– Да, приезжай. – Сука! Нет у меня сил с ним спорить, не в такое время.

Приняла душ, надела шелковый халат. И он пришёл. Открываю.

– Проходи. – Отступаю назад, пропуская его. В руках Райана цветы и коробка моих любимых конфет.

Иду в комнату, сажусь перед зеркалом, наношу ночной крем. Тридцатник подкрался незаметно, пока ничего, стойко переношу необратимые процессы. Но сморщиться, как изюм, совсем не хочется.

Он встает на колени, утыкается лицом в живот, трется.

– Я скучаю по тебе.

Мировой кумир, по которому вся страна сохнет, да что там, весь мир, у моих ног. Мне это льстит, но я решила, всё, это конец.

В фильмах он супер: брутальный мачо, а в жизни… совсем не то. Повелась, как и все, на мужественное лицо.

– Что я не так сделал? Нам же хорошо было вместе? Не бросай меня. – Зубы заговаривает, а руки ползут по ноге. Встала, оттолкнула его.

– Ты полоумный. Между нами всё кончено! Не плачь, малыш.

– Ди, не надо так. Хочешь, свяжи меня. Я буду делать всё, что ты захочешь.

– Ты из-за денег передо мной так унижаешься, ради протекции? – он оскорбленно смотрит на меня. – Значит так, если завтра тебя не будет на съемках, ты заплатишь неустойку, – наклоняюсь, смотрю на него сверху вниз своим фирменным взглядом, – и ещё, ты не будешь больше актёром, поверь, я могу это устроить.

– Принцесса, я… – прерываю его.

– Тысячу раз говорила, не смей меня так называть!

– Хорошо, королева.

– Встань с колен, позоришься только.

– Я не бедный человек. – Встаёт. – У меня два Оскара, – я высокооплачиваемый актер, у меня звезда на аллее славы. Мне ни к чему твои деньги. И твоя протекция мне не нужна. Мне в день по три предложения присылают.

– Что со съемкой? – не интересно слушать, я без него это знаю. Поэтому он и снимался в моём фильме.

– Да буду я, буду. Просто я звонил твоей помощнице, она меня посылала, от твоего имени, ты трубку не берёшь. Что мне оставалось делать? Я засохну без тебя.