– До встречи, Настасья Викторовна. Вы замечательный специалист, в пятницу ждите меня в это же время.

– До свидания… – прошептала Настасья после того, как дверь захлопнулась и она осталась в кабинете в полном одиночестве. Впервые за свою практику она ощущала себя потерянной, не владеющей ситуацией. Мать Юрия так и не вошла после сеанса. Зато Елена Константиновна, истеричная, эмоциональная, подвержена паническим атакам без стука залетела в кабинет, громко и быстро рассказывая, что произошло с ней на прошлой неделе.

Вечером на небе собрались тучи. Когда Настасья вышла с работы, небо нависало над городом в молчаливой угрозе. Люди спешно покидали свои рабочие места, на улице было оживленно. Смешавшись с потоком толпы, Настасья двинулась в сторону автобусной остановки. Места под навесом не осталось, и она скромно встала неподалеку, ожидая сто четвёртого автобуса. Последние пять лет она не спешила возвращаться в квартиру, от этого часто пропускала автобус, набитый людьми. Комфорт и спокойствие стали важным элементом ее жизни. Внимание Настасьи привлекла молодая женщина, она нежно поглаживала мальчика лет шести по голове, пока тот без умолку рассказывал матери о том, как они в садике лепили из пластилина Чебурашек. Неужели и ее Миша мог бы рассказывать о таких пустяках, стоять рядом, держать за руку. Какой бы она была ему матерью? Четыре года мучений и боли, вот что успел узнать ее сын о жизни.

Автобус подъехал скрепя тормозами, люди ринулись в сторону дверей, пихаясь, не пропуская друг друга. Гром в небе и яркая вспышка над зданиями. Дождь крупными каплями сорвался вниз. Люди, словно от огня еще агрессивнее стали пихать друг друга, их возмущенные голоса срывались на крик. Мужчина в черном строгом костюме подтолкнул Настасью в спину:

– Вы вообще собираетесь ехать? – прорычал он над ухом.

– Успокойтесь, все поместимся. – Ответила Настасья.

– Мама! Мамочка… – где-то за толпой пронесся тревожный детский голос. Настасья оглянулась, но ребенка видно не было. – Мама, я тебя не вижу! – вновь услышала она. Толпа несла ее к дверям, все ближе, отдаляя от источника звука.

– Вы слышите? Там ребенок! – Вытирая холодные капли, стекающие на глаза, Настасья пыталась разглядеть потерявшегося мальчика. Мальчика? Ведь голос до боли знаком Настасье.

– Пропустите, разойдитесь! – распихивая локтями людей, Настасья бежала в противоположную сторону от автобуса.

– Сумасшедшая. – выкрикнул кто-то из толпы. Но Настасье было все равно, что о ней подумают другие. Перед ней, спиной стоял мальчик, волосы русые, в точь как у Миши. «Это он…», пронеслось в голове Настасье. Она схватила мальчика за плечо и силой развернула к себе.

– Что вы творите! – заорала мать мальчика, прижимая его к себе. Малыш испуганно смотрел на Настасью.

– Прости, пожалуйста, простите… – мать брезгливо фыркнула в ее сторону и взяв ребенка за руку, поспешила к автобусу. Двери захлопнулись, и сто четвертый тронулся, громко тарахтя по пути. Что нашло на нее? Она ведь знала, прекрасно понимала, что Миша не мог тут быть, не мог звать ее. Это все общение с Юрием Анатольевичем и его латынь, уверяла себя Настасья. Каким-то странным образом он повлиял на ее психику, пробудив старые воспоминания и надежду. Надежду на что, задумалась Настасья. Но ответа внутри себя она так и не нашла. Решила, что нужно зайти в аптеку у дома, купить успокоительное.

На улице гремела гроза. Женщина стояла на автобусной остановке, мокрая насквозь. Она с печалью смотрела вдаль, в ожидании следующего автобуса.