Ну, вот и прошел сложный период, Лап! Это всего лишь некая истраченность, усталость чувств, невозможность отдавать

Привет.

Вот. Я пишу тебе письмо. Это ты хорошо придумал – переписываться. Я не очень привыкла свободно разговаривать. Ты приедешь через несколько часов. Я тебя очень жду. Без тебя уже не представляю, как мне жить. Конечно, даже если мы когда-нибудь расстанемся, я переживу. (Я чувствую в себе силы пережить многое, даже такое – но есть ли смысл переживать, надо жить). В сентябре, когда меня мама спрашивала о том, что я к тебе чувствую, что у нас с тобой за отношения, я толком не знала что ответить, я не знала, какие у нас отношения. Но я сказала, что я хочу быть с тобой всегда – женой, любовницей или другом, или просто приятельницей. Наверное я еще не знала о чем я говорю, но сегодня я точно знаю, что это так. Я не хочу накладывать на нас какие-либо обязательства, да и в этом нет надобности. Я тебе очень благодарна, за то, что ты просто есть. Потому что, только с тобой я чувствую, что есть я. Прости, что так много о себе, но не все готовы это слушать.

Извини, но я открыла вино, которое ты хотел подарить Нине Ивановне. Прости.

Тоже прости, что я говорю о моих словах, что я сказала маме. У вас складываются не очень хорошие отношения. Меня это тяготит. Но не думай, что мама не знает твоего отношения ко мне. Она видит больше, чем, наверное, мы. Мне кажется, она к тебе относиться как к мужчине, которого сама бы хотела встретить и немножко ревнует.

Ладно, хватит о маме.

Я все-таки – пацанка. Т.е. бесполое существо. Если тебя это устроит, то я ваша на веки.

Только не смейся. Хотя я очень люблю смешить людей.

Я не хочу обременять тебя и ни кого. Это самое страшное. Тогда мне не хочется жить.

Я чувствую, тогда, что в меня вонзаются рыболовные крючки, в мое мясо, в мою душу. А я пытаюсь угодить чувствам и потребностям других, но только не тем, кто мне по-настоящему дорог. Я, правда, очень привязалась к тебе. И не рассчитываю на многое.

Бред. Утром проснусь, и все к чертовой матери. Как хорошо летать. Давай прыгнем с парашютом. Парашут – через «у» или через «ю». Надо проверить.

вот такое дурацкое получается письмо. Это при условии, что между сточками я успеваю подумать. Приезжай поскорей. Скучаю. Когда ты меня обнимаешь. Я чувствую себя мягкой игрушкой. И это здорово. Если б так всегда. Ну, пойду прилягу.

Пиши.

Целую. Оля.

Надеюсь, что хотя бы раза два ты улыбнулся.

Письмо три.

Ненаглядная моя, какое же счастье что ты у меня есть: слышать твой голос, видеть твои глаза, удары сердца движения души тела. Боже, какое великое счастье ты мне подарил.

Оторвался от друзей и, наконец, с тобой. О, как я жду вновь возвращения того времени когда мы не расставались ни на секунду. Как вместе творили, вместе решали все проблемы, как вместе огорчались и радовались – все было вместе, и вновь жду это время когда это будет. Есть много прекрасных моментов в противоставлении и игре между мужчиной и женщиной, и то, что мы сейчас проживаем увлекательно и забавно, но огорчает, что иногда мы не приходим к результату этой игры и остаемся по разным позициям «баррикад», тогда это очень обретает форму уже не забавной игры а «серьезных отношений» а вот именно в это я больше всего не верю. Там где присутствует «серьез» всегда амбициозно и приближает к человеческой гордыни. Если б нам каждую игру завершать шуткой, то мы бы могли каждый раз прикасаться к божеству, а прикосновение к нему снимает всю усталость от нашей абсурдной жизни и чувство смертности. Мы это можем, я знаю, ты это можешь – я именно у тебя этому научился, этому восхитился и, поверь мне, тянусь к этому всей душой.