– А что было дальше? – прижав пальцем бьющуюся на виске жилку, спросил Зяма.

– Дальше ты подбежал к синагоге, будто черт, вскарабкался по отвесной стене под самую крышу, высадил локтем стекла в окне с магендавидом, спустился вниз и понесся обратно. Когда мои парни вернулись в бейс мидраш, ты уже спал на лавке… Залман, – медленно произнес раввин, – я почти уверен, что все бесчинства, происходившие в последнее время в Куруве, – дело твоих рук.

Зяма закрыл лицо ладонями и несколько минут сидел, безмолвно раскачиваясь.

– Теперь я понимаю, – так же медленно, как раввин, произнес он, отведя в сторону ладони и устремив на них внимательный взгляд, – почему у меня руки поцарапаны, ногти сломаны, а одежда пахнет гарью. Это все из-за нее, из-за камеи.

– Какой камеи? – насторожился раввин.

Зяма снял с шеи шнурок с привязанной камеей и положил на стол. При помощи двух пар ножниц ребе Михл осторожно, точно ядовитое насекомое, развернул пергамент и принялся рассматривать.

– Ого, дело серьезнее, чем я думал, – наконец произнес он, поднимая голову. Зяма посмотрел ему прямо в глаза, уже выцветшие, по-стариковски белесые, а когда-то пронзительно голубые. Раньше Зяма без труда переносил их взгляд, но теперь… теперь покраснел и понурился.

– Ты еще не все рассказал, Залманке.

Он набрал полную грудь воздуха и, не поднимая головы, поведал про Михаль.

Теперь уже раввин закрыл лицо ладонями и погрузился в глубокое раздумье. Время тянулось бесконечно, Зяма вел отсчет ударам собственного сердца, гулко бившегося в груди, точно колокол на пожаре. Через полторы тысячи ударов ребе Михл опустил ладони и осторожно положил их на стол по обе стороны от раскрытой камеи.

– Никакой это не скрытый праведник, а она не Михаль. Счастье твое, что ты вовремя остановился, не дал себя поцеловать. Наверное, в заслугу учения Торы святость толкнула твое сердце, не позволила совсем пропасть.

Ее настоящее имя Махлат, и это демоница. А отца ее зовут не Самуил, а Самаэль, и это очень могущественный демон. С помощью пергамента с бесовским заклинанием они завладели твоим телом и пользовались им для своих пакостей. А потом решили и душой завладеть, Махлат бы ее забрала во время поцелуя.

– Так я на ней женат, женат на демонице? – воскликнул Зяма.

– По нашим законам процедура не считается действительной, и бесам сие хорошо известно. Все это было лишь уловкой для того, чтобы демоница могла тебя поцеловать. Но связь у тебя с ней осталась, ведь кольцо как-никак ты ей на палец надел.

– Но оно не принадлежало мне, оно ворованное!

– Бесам все равно.

– И связи между нами никакой не возникло, ведь по закону я должен был произнести другие слова.

Ребе Михл усмехнулся.

– Черти не принимали Тору на горе Синай. У них свои правила и свои законы. Так вот, по их закону ты вступил в связь с Махлат, поэтому Самаэль стал называть ее твоей женой.

– Что же делать, ребе, что делать? – содрогаясь всем телом, вскричал Зяма.

– Прежде всего – разорвать связь. Для этого необходима настоящая свадьба. Знай же: когда мужская душа спускается в этот мир, вместе с ней спускается женский демон, Нуква. Нуква убеждена, что душа этого мужчины принадлежит только ей, и всеми силами старается расстроить его женитьбу. Если мужчина останется одиноким или свадьба не будет проведена по всем правилам – Нуква получает свою добычу.

Вместе с женской душой спускается мужской демон, Захра. Он куда слабее Нуквы, но у него та же самая цель – прилепиться к женской душе и пить из нее силы.

Под балдахином хупы собираются не только родители и близкие родственники, но и демоны. Это их последняя возможность удержать души. Когда матери жениха и невесты, с зажженными свечами в руках, семь раз обводят девушку вокруг жениха, они пресекают влияние Нуквы и отгоняют ее от парня. Чтобы избавиться от Захры, достаточно только одного круга – обручального кольца, которое жених надевает на палец невесте. Махлат такая же демоница, как и Нуква, поэтому разрушить возникшую между вами связь может только брачная церемония.