Боль ушла, тело в принципе не ощущалось, как будто его и не было. Оно осталось там, возле Макара, на смятых, измазанных бурыми разводами простынях. А здесь была только ее душа, и Эву это просто убивало.

Почему оно в спальне Макара не казалось ей эфемерным? Откуда в ней взялись настолько животные ощущения? Почему-то Эва была уверена, что если бы она встала и ушла, Мак не стал бы ее насильно удерживать. И даже не потому, что он не насильник, а потому что ему незачем. Она не нужна ему. Он ее не любит.

В дверь позвонили. Звуки доносились как сквозь слой ваты, кого это там принесло? Наверное, к Ирке пришла очередная подружка. К ней вечно кто-то приходил плакаться на кухне, а Эву порядком напрягало, что та устроила из их общего жилища проходной двор.

— Эвочка, это к тебе, — растерянный голос подруги вернул в сознание.

Эва села в кровати, обхватив себя руками. Вспыхнул свет, и ей сразу же захотелось умереть обратно.

В дверях ее комнаты, упираясь рукой об косяк, стоял Макар.

***

По голове изнутри мерно и гулко бил огромный тяжелый молот. Было жарко, язык присох к небу. Веки слиплись и никак не хотели открываться. Макару даже поначалу показалось, что они срослись, эти веки. И почему так жарко, он не сразу понял.

Хорошо догадался поднять голову и, хоть видно было как сквозь мутное стекло, углядел на тумбочке бутылку с водой.

Промелькнула странная ассоциация, связанная с этой бутылкой. Перед глазами Макара встал кадр — здесь, в его комнате, та пигалица, что везде таскала свой фотоаппарат, Аленкина сестра, протягивает ему бутылку воды.

Встал не только кадр, тело отреагировало соответственно. Похоже, вчерашние «салюты» на реке, из-за которых он, собственно, и прикрылся футболкой, были не случайной реакцией на смущение и покрасневшие щеки девчонки. Он в принципе на нее так реагировал. Почему? А хер его знает почему. Вспомнить бы еще как ее зовут…

Телу по-прежнему было жарко, и Макар догадался, наконец, что это солнце. Оно уже поднялось высоко и шмалило теперь прямо в спину. Да уж, набрался он вчера не слабо.

Рус, конечно, сволочь, но не стоило так демонстрировать свою уязвимость. Алена будет его, Макара, он был уверен. И самое последнее, что нужно было делать в этой ситуации, — надираться с теперь уже точно бывшим другом. Хорошо хоть в постель никого тащить не надумал, было бы тогда совсем стремно…

«Это еще что за …?»

Макар остолбенело разглядывал бурые пятна и разводы на измятой, будто ее жевали, простыне. Ясно, что кровь. Он что, подрался с Русланом?

Поднес к глазам руку, пытаясь сфокусировать на ней расплывающийся взгляд. О, получилось! Рука целая. Ощупал лицо, нигде не саднит, значит, по роже тоже не прилетало. А потом глянул вниз. Твою ж мать…

Вскочил было, но комната дала существенный крен, и он рухнул обратно на кровать. Дотянулся до воды и жадно припал к бутылке.

«Это же не она, это же не сестра Алены. Она мне просто приснилась!»

И тут скотская память как нарочно принялась разворачивать перед ним то одну раскадровку, то другую. И главное, не по порядку, а выборочно, как в рекламном трейлере блокбастера — короткие вспышки перемежались глухими провалами.

Но и этого хватило, чтобы тело восстало против Макара с новой силой, ему и того, что он вспомнил, с головой…

Какая нежная кожа у нее на шее, и ниже к плечам, и в ложбинке… Он не то что вспомнил ее запах — тонкий, легкий, девичий — а, скорее, свои ощущения, которые тут же отозвались внизу болезненным спазмом.

Надо подняться и добраться до душа, смыть так некстати накатившее возбуждение, а потом пойти и отыскать эту… как ее… Имя там еще такое же, как и она, нежное… Девочка… Эвочка!