Мой отец – протоиерей Виталий Баршай

И еще одно хочу здесь заметить. Как мне было радостно и удивительно, когда в 1984 году, находясь очень далеко от Лавры, у одной рабы Божией – батюшкиного чада – я попросила разрешения прочитать ее многочисленные помянники, большинство из которых были заповеданы для поминовения старцем. И там я вдруг увидела всю нашу семью в том виде, в каком она была в 60-е годы: диакона Виталия, Неониллы, Евдокии, Татьяны, Елены. Это были папа, мама, бабушка и мы с Леной. Батюшка молился за своих собратий по академии. Конечно, папа мой был уже к тому времени не диакон, а протоиерей, но помянник этот раба Божия читала уже более двадцати лет, и, понятно, поправки туда не вносились. Верю, что Господь Сам корректировал то, что надо было скорректировать. Чада – это все-таки отдельная тема, об этом потом.

Прежде я хочу обратить внимание на то, что люди праведной жизни во все времена знали друг друга и имели между собой общение. Это удивительно и непостижимо секулярному уму, но ведь это факт.

Не зря же в Троице-Сергиевой Лавре вот уже более 600 лет существует традиция: игумен прерывает братскую трапезу и произносит: «Молитвами иже во святых святителя Стефана, епископа Пермского, и преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». При этом вспоминается событие, связанное с двумя святыми: святителем Стефаном Великопермским и преподобным Сергием Радонежским. Однажды, во время братской трапезы, преподобный Сергий, нарушив обычный чин, встал и поклонился кому-то, как бы принимая благословение невидимого благодетеля. Братия монастыря в недоумении спрашивали преподобного, что произошло? На что преподобный Сергий поведал им, что в эти минуты их благословил проезжающий мимо обители святитель Христов Стефан. Когда спустя некоторое время святитель посетил Троицкую обитель, братья спросили его о происшедшем в тот день[11].

Митрополит Иосиф (Чернов)

Святитель поведал братии, что спешил по делам в Москву и у него не было времени посетить дорогую ему обитель. Святитель Христов остановил сани, в которых ехал, и на расстоянии благословил преподобного и его учеников. Монахи подивились этому чуду прозорливости святых мужей.

Батюшка тоже имел духовное молитвенное общение со всеми боголюбцами своего времени. Я, конечно, знаю не так много этих святых имен, как хотелось бы. Напишу лишь о тех, чье молитвенное сотрудничество со старцем мне известно стопроцентно и несомненно.

Это, во-первых, митрополит Иосиф (Чернов), великий подвижник, много перенесший на своем святительском пути скорбей и притеснений, но, по общему признанию, служивший для всех «светом радости в мире печали» (так называется книга о митрополите Иосифе – «Свет радости в мире печали»)[12]. Владыка рассказывал, что впервые увидел монаха в мантии, будучи восьмилетним мальчиком. И тогда одно только это впечатление от увиденного монаха так потрясло юную душу, что с этого момента владыка влюбился в монашество и это была его первая и единственная любовь во всю жизнь. Ребенком он уже наряжался в «мантию» и из тыкв делал себе митры. С батюшкой их связывали совместные дела, глубокое взаимное почтительное отношение, единомысленный взгляд на многие вещи.

Архиепископ Иоасаф (Овсянников) во время служения Литургии

Во-вторых, с батюшкой в очень тесных духовных отношениях был приснопамятный архиепископ Иоасаф (Овсянников). Владыка Иоасаф чрезвычайно любил и чтил Пресвятую Матерь Божию, и его праведная кончина наступила в алтаре 2 апреля 1984 года в Субботу Акафиста, во время службы Пресвятой Богородице.