– Это имеет значение? Я твой муж, ты обязана мне помогать.

– Тогда я скажу – около тридцати миллионов. И где они? Можешь сказать? Отчитаться хоть за один, за все не прошу.

– Ты никогда не спрашивала… – теряется Игорь.

– Спрашиваю сейчас. Я тебе даю не деньги отца, это мои деньги. Мой личный счёт, полученный когда-то от папы и приумноженный моими усилиями. Хочу знать.

Муж растерян, будто его застали врасплох за каким-то мерзким занятием и он прямо сейчас придумает варианты, чтобы оправдаться, очиститься передо мной. Мне кажется, что привычная маска Игоря-мужа сорвана, и на секунду передо мной обнажается другая личность мужчины, правдивая, не прикрытая любовным флёром и ласковыми словами.

Секунда, вторая, третья… Он весь подбирается, расправляет плечи, в глазах появляется привычная мягкость, и уголки губ дёргаются в слегка уловимой улыбке. Прежний Игорь вернулся, но мне не показалось – я знаю, что видела.

– Любимая, зачем тебе эти бессмысленные цифры? – подходит, упираясь в столешницу ладонями по обе стороны от меня. – Разбираться в документах, расчётах? Для этого есть специальные люди… те, кому я за это плачу… – проводит губами по шее, опускаясь в ямку под ключицей, проводит языком, опускается в ложбинку декольте, горячо выдыхая. – Это тебе не нужно, я сам всё решу… сам… – ныряет ладонью под блузку, поднимая лиф, накрывает полушария груди, сжимая соски между пальцами. – Главное, сейчас вложить деньги, чтобы раскрутиться, нужно ещё немного… два миллиона… ты же поможешь мне… – прикусывает мочку уха, слегка, проникая влажным языком.

– Я. Хочу. Увидеть. Бизнес-план, – отчеканиваю каждое слово как можно твёрже.

Игорь замирает с ладонью на моей груди и с языком в ухе. Ещё неделю назад его подход действовал на меня безошибочно: одной рукой я его обнимала, а другой вводила количество нолей для перевода. Но сейчас нет. Разговор с Катей и отцом что-то переключил внутри меня, пока не понимаю, что именно.

Я и до сегодняшнего дня слышала недовольство папы и придирки подруги, отмахиваясь от всего, как от назойливых противных мыслей, но именно слова отца и беседа о ребёнке подстегнула меня добраться до настоящего Игоря, такого, каким он является на самом деле.

Проанализировав наши отношения в последнее время поняла, что не очень-то он и желал появления детей в нашей семье, скорее, просто потакал мне в переживаниях, подбирал, конечно, слова утешения и вселял надежду, но сам ничего не делал и делать не планировал. И почему раньше до меня это не доходило? Почему розовые очки начали сползать с моего носа только сейчас, спустя пять лет брака?

Резко отстраняется, выпуская из плена своих объятий.

– Хорошо, будет тебе бизнес-план, – делает мне одолжение. Идёт на компромисс, словно сдаётся, не сумев отстоять свою точку зрения. – На этой неделе привезу.

Засовывает руки в карманы домашних брюк, подбирается, напрягая тело.

– Не забудь, в субботу мы идём на выставку новых технологий. Вместе, – напоминаю, отворачиваясь к разделочной доске. – Папе не понравится, если я приду одна.

– Твоему папе всё не нравится.

– Неправда, ему не нравишься только ты.

Стою спиной к мужу, но чувствую сверлящий, яростный взгляд, пронизывающий меня насквозь. Я впервые говорю так открыто, честно, не облачая недовольство отца в приемлемую, мягкую для мужа форму.

Я устала оправдывать его перед всеми. Он взрослый мужчина, мой муж; это меня должны оберегать, меня окружать нежностью и заботой, меня закрывать от всего мира широкой спиной, а получается совсем наоборот.

Слышу удаляющиеся из кухни шаги и только теперь выдыхаю свободно. Я смогла. Смогла впервые отказать ему, потребовать хоть что-то взамен тех круглых сумм, что он просит. Игорю моё поведение не понравилось, ну что ж, пусть привыкает, теперь я буду спрашивать постоянно, теперь могу.