Послушно подаюсь вперёд, прикрыв глаза. Размыкаю губы, впуская член в рот, и на языке разливается терпкий пряный вкус. Всасываю глубже, медленно и аккуратно, привыкая. Но Рома нетерпеливо с тихим рыком надавливает на мой затылок. Я подставляю руки в протестующем жесте, замычав от нахлынувшей паники. Что сразу вот так, что я просто задохнусь.

Муж с остервенением, будто я лишь из вредности сопротивляюсь, только агрессивней подается вперёд. Горло сжимает рвотным спазмом. Слёзы, из носа начинает течь. Скотина... Я, скуля, ударяю кулаком по его бедру, а потом прикусываю... назло. И только тогда Ромка с матом отпукает.

Не удержавшись, падаю перед ним на четвереньки, отплевываясь и судорожно пытаясь подавить рвоту. Спазмы в желудке стремительно начинают перерастать в рыдания. Ненавижу-ненавижу-ненавижууу...

- Саш...-Ромкина тяжелая ладонь ложится мне на плечо. Я в ответ дергаюсь, пытаясь скинуть, но он лишь крепче вцепляется,- Ну, прости, ну... Нашло, что-то... Знаю, что ты не умеешь...

ЧТООО???

И вот тут меня накрывает по-настоящему.

- Да пошёл ты... На х..й пошёёёл!!!- я завываю в голос, вскакивая с коленей. Не разбирая дороги, выбегаю с кухни.

Трясёт, бьёт крупной дрожью...Не умею... Да пошёл он, сволочь! Всё оно пошло!!!

- Саш, бл..ть! Стой, твою мать, стой!

Залетаю в гостевую ванную на первом этаже, и только тут меня Ромка нагоняет. Не даёт закрыть дверь, грубо впихивает внутрь, толкнув плечом.

- Дууура...- муж остервенело шипит мне прямо в лицо, перехватывая пальцами подбородок, больно впиваясь в скулы,- Сашка, ты бл..ть... Задрала, ты, Сашка! Слышишь? Слышишь меня?

Я в темноте ничего неразличаю кроме его лихорадочно мерцающих глаз. Тяжелое надсадное дыхание шумит в ушах, и я уже не понимаю, чьё оно. Ромка подаётся вперёд и больно ударяется лбом в мой, в голове тут гудит, колени подгибаются. Ощущение близости и какой-то чувственной безысходности затапливает меня с головой.

- Люблю тебя, дуру, понимаешь? - с таким отчаянием, будто нет ничего невыносимей этого. А у меня внутри всё сладко сжимается в ответ. Так говорить только он умеет. Только он.

- А ты, Саш? Любишь меня, а? Саааш...- его словно раскаленные ладони ползут по моей спине, собирают гармошкой сорочку на бёдрах, жадно сминают ягодицы.

Между ног кипятком ошпаривает, и я сама уже импульсивно вжимаюсь в горячее сильное мужское тело, с восторгом ощущая впечатавшуюся в живот эрекцию.

- Люблю, Ромочка... Конечно, люблю. Родной мой, милый...- всхлипываю и глотая слёзы, бормочу в ответ, обнимая его за крепкую шею.

В эту секунду я ощущаю себя по-настоящему счастливой. Словно и не было ничего. Ни этой постоянной не прекращающейся усталости от домашней суеты, ни детских истерик и болезней, с которыми я неизменно оставалась одна, не получая от него никакой поддержки, ни жестоких обвинений друг друга во всех грехах. Ни Ромкиной катастрофической занятости и бесконечного отсутствия, ни холодности в общении и подозрений, что он со мной только из-за моего отца, ни намеков знакомых и показной жалости подруг... ничего этого. Ничего... Словно нам опять по двадцать. Ведь нам было хорошо... Было...

Я почти ловлю, жадно хватаю за хвост то ощущение. Я хочу ему верить, хочу. В его любовь...

- Давай, Шуш, давай...- Ромка подхватывает меня за бёдра, рывком усаживает на длинную каменную столешницу, идущую вдоль стены.

Поцелуй-укус больно сминает губы, зубы стукаются. С жадностью всасываю его язык, чувствуя грубые пальцы у себя между ног. Не стал снимать моё белье, лишь торопливо сдвигает полоску в сторону. Качнув бёдрами, одним слитным давящим движением заполняет меня собой. Из моего горла вырывается протяжный стон, болезненное ощущение заполненности обращается чувственной дрожью. Мне этого так не хватало, так... Лоно моментально набухает от притока крови, жадно втягивая член. Голова кружится, задница с противным звуком елозит по холодному камню, прилипая... Жесткие рваные толчки, мужское хриплое дыхание у моего виска, горячая ладонь сминает левую грудь выкручивает сосок.