— Звучит заученно, — усмехнулась я.

— Так и есть. Репетировал, — признался Игнат.

— Ладно, речь я оценила. Можешь не объясняться. Братьев-дядьев натравливать на тебя не стану, караулить у дома тоже. Я все понимаю. Так что давай без разговоров. Не хочешь, и не надо, — как можно более равнодушно бросила я, и переключила внимание на кофе.

Козёл! Хотя… может, это я дура, а он нормальный? Не зря же придумали, что сразу давать нельзя. Правило трех свиданий, как минимум, и все в духе того, что «зачем покупать корову, если молоко дают бесплатно?»

Нет уж, дала, и дала. Жалеть не буду. Классно было, хоть и больно.

— И все же, я объясню. Профдеформация у меня, характер поганый.

— Не заметила.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Как и ты меня, — подняла на Игната глаза.

— Да, не знаю. Но вряд ли тебе бы понравилось иметь дело с таким, как я.

— А мне таких предложений не поступало — иметь дело с таким, как ты. Даже проверить не получится.

— Языкастая, — оскалился он. — Я про то, что… черт, хрен знает, как объяснить!

— Раз уж начал, то попытайся, сделай одолжение, — положила подбородок на сцепленные в замок ладони, и приготовилась слушать.

— Ты бы нормально отнеслась, если бы я заставлял тебя каждые пятнадцать минут звонить мне, или присылать смс с геолокацией? Если бы я контролировал, с кем ты общаешься, во что ты одета, не слишком ли откровенно? Если бы запрещал общаться с парнями, даже если это двоюродные братья?

— Ты ревнивец?

— Нет, — усмехнулся Игнат не очень весело. — Мне говорили, что я моральный урод. Дело не в ревности, а в контроле. Патологическом. Контроле всех, кто рядом. Тебе восемнадцать? Я примерно в это время понял, что нихера не получится. Встречался с девчонками, и каждый раз в эту ловушку попадал, при том, что не любил. Природа такая. Могу тебе отзывы уволенных сотрудников дать почитать, если интересно: «все зашибись, но начальник — говно, передохнуть не дает». Контроль, понимаешь? Безусловный. С возрастом, и с новым статусом все только хуже стало. Так что не вешай нос, мелкая, так будет лучше.

— А может не будет? — нахмурилась я. — Тебе-то откуда знать, что для меня — лучшее? Я привыкла к контролю. Говорила же — балетная я, педагоги были теми еще людоедами.

— И ты бы нормально отнеслась, если бы я пересмотрел твой круг общения?

Круг общения, состоящий из Жени и Веры?

— Да.

— И гардероб?

— Я скромно одеваюсь.

— И носишься по холоду в платьях, — хмыкнул Игнат. — Ладно. А если заставлю отчитываться по каждому шагу — где ты, с кем ты?

— Мне не сложно написать сообщение, или позвонить.

— День за днем? Передать полный контроль — это тебе не сложно?

— Нет, — фыркнула я — Боже, о чем он вообще? — Конечно, иногда это нереально — звонить и отчитываться. Например, я восстанавливаюсь, и скоро на сцену планирую вернуться. Грим, первый акт, но в антракте вполне могу звонить, пока подправляю макияж, и…

— Сцена, — перебил Игнат. — Ну а если мне не понравится то, что ты у всех на виду, и танцуешь? И я попрошу бросить то, на что ты годы потратила?

— Зачем? — растерялась я.

— Затем, что я — такой. Что скажешь?

— А ты попросишь об этом?

Игнат выразительно взглянул на меня.

Черт, и правда маньяк. Но балет… нет, не для того я столько мучилась, тренируя выворотность стоп, гибкость суставов и эти минимальные тридцать два фуэте, чтобы бросить до сорока пяти лет. Я же толком не танцевала еще!

— Дело даже не в сцене, — спокойно произнес Игнат, словно поняв, о чем я думала. — Тебя бы даже обязанность отчитываться о каждом своем шаге задолбала через неделю, малышка. Потому что это ненормально. А я бы ничего не смог с собой поделать, проходил уже это. Потому допивай кофе, а я отвезу тебя в отель.