Я подняла глаза на Марка. Он ничего не сказал, только взгляд блеснул сталью. Я подчинилась, кожей почувствовала, что отказа он не примет. Ему в принципе нельзя было сказать «нет»!

Мы устроились на террасе колоритного французского ресторана, вдали от посторонних глаз, и я была благодарна за это. Не хотелось бы встретить знакомых, которые потом бы судачили о ланче со сногсшибательным незнакомцем. Я ведь только с Биллом выходила обычно.

Марк придирчиво изучал меню, выбирая самые изысканные блюда. Да, я позволила сделать заказ и для меня. Так я могла, не отвлекаясь и не боясь быть пойманной за неприличным разглядыванием, изучить мужчину, которого, по сути, не знала. Никогда не знала, но очень хотела узнать.

Его юность прошла, но она не сгладила углы, наоборот: черты лица скульптурно-вылепленные, суровые, мужественные. В нем не было ни капли изнеженности, отметин пресыщенной жизни заядлого сластолюбца, которые уже коснулись внешности моего мужа. Про отца и говорить не стоит — пороки давно исказили его тело и душу, если она вообще была у него.

От Марка исходили волны какой-то нереальной притягательности, завораживающей и темной. Мрачный и загадочный Марк Нортман — кажется так гласил заголовок одной из газет. Я их все изучила за последние два дня, выучила на зубок каждую строчку.

Я отвела глаза, нервно переплетая пальцы. А еще Марк был красив. Опасно, волнующе красив. Это немного нервировало. Ведь я из прелестной юной девочки превратилась в блеклую замужнюю женщину. Не запущенную, просто не расцветшую.

— Извините, — официантка смущенно улыбнулась, стреляя глазами в моего спутника, — вы, случайно, не Марк Нортман?

— Да, это я, — с полуулыбкой отозвался он.

— Вау! Я смотрела шоу Опры! Вы были бесподобны! А ваша история просто невероятна!

— Тогда вы знаете, что я часто недоедал, накормите нас, Эшли.

— Конечно-конечно, — засуетилась девушка, бросив на меня совершенно незаинтересованный взгляд. Наверняка подумала: что чопорная замухрышка делает в компании такого красавца?

— О чем она? — спросила я, сделав вид, что не интересовалась им. Маленькая ложь, чтобы не выглядеть слишком навязчивой.

— Ты не смотришь телевизор? — насмешливо бросил Марк.

— Очень редко.

— Это история о том, как я выживал на острове в океане, после авиакатастрофы, — он остро посмотрел на меня, словно понять что-то пытался. Но я теперь ни в чем не уверена: была ли катастрофа, как убили Грея Нортмана и как Марку удалось выжить, где бы он не находился?

— Я слышала кое-что, — решила признаться. Не знаю почему, но к нему доверия было больше, чем к родным. — Отец кричал, что ты лишил его денег, которые прятали в офшорах? — про брата решила не говорить — интуитивно чувствовала, что эту тему лучше не затрагивать.

— Да, это правда, — с легкостью признал Марк. Он не боялся ни осуждения, ни закона. — Тебя это беспокоит?

— Нет.

— Совсем? — кажется, он был удивлен.

— Совсем.

— Это правильно, потому что я намереваюсь разорить твоего отца.

— Почему ты мне это говоришь? Я ведь могу предупредить…

— Что с случилось с твоей матерью, Мелена? — задал вопрос Марк, проигнорировав мое замечание.

— Не знаю, — хриплым шепотом проговорила. Марк определенно знал многое. Ему нет смысла рассказывать про ее якобы автокатастрофу. — Я не видела ее пять лет. Я не знаю…

Передо мной поставили ароматный луковый суп с поджаристыми крутонами, но аппетит пропал. Больше опасных тем мы не касались, обсуждая искусство и музыку. Пока Марк не спросил, выбивая из колеи безжалостной прямотой:

— Ты счастлива с мужем?

— Нет, — мне даже время на раздумье не требовалось.