— Прости, — еле шепчу.

Вскакиваю на ноги, чтобы найти одежду и бежать прочь от позора. Рус берет меня за руку, а я вырываюсь.

— Пусти!

— Сюда иди, — дергает на себя.

Одной рукой держит за талию, а другой поднял мой подбородок и стирает несколько слезинок скатившихся по щекам.

— Что ты там уже себе надумала?

— Я… Я не подумала… Сама хотела, ты не хочешь… — начала путано оправдываться. От стыда зажмурилась.

— Не хочу? — хрипло засмеялся.

Рус взял мою ладонь и положил на свой член. Я почувствовала очертания его твердого достоинства, и у меня перехватило дыхание.

— Похоже, что я не хочу тебя?

Хочет! Еще как хочет.

— Тогда почему? — не могу поверить, что требую объяснений.

Мужчина улыбнулся и поцеловал меня в кончик носа.

— Во-первых, у меня нет с собой защиты. Во-вторых, я хочу тебя на кровати, чтобы нам никто и ничто не мешал. В-третьих, секс на пляже — совсем не романтично. Песок везде забивается и полная антисанитария. Я уже не пацан, Агата, чтобы трахаться там, где встал. Я хочу тебя. Сильно. Но не здесь. А если позову тебя сейчас к себе, ты откажешься. Я уже слышу, как в твоей милой головке начали крутиться мысли. Давай не будем спешить, подождем.

Боже мой, что за мужчина!

Я ведь ни о чем не думала, даже о презервативах. Самое безобидное — я могла забеременеть. Какая идиотка. Мы на пляже. На общественном пляже! Кошмар, просто кошмар. Мои щеки начали гореть, и я спрятала свое пылающее лицо на груди Руслана. Не могу смотреть ему в глаза. Мне так стыдно. Какой позор.

— Подождем, — глухо проговорила, а он засмеялся.

9. 9

Глава 9

— Тата, смотри на меня, смотри! — кричит Люба и скатывается с горки.

— Супер! — показываю ей два больших пальца вверх. — Ты умничка.

Племянница счастливо смеется и опять поднимается по горке.

— Еще раз! — с визгом скатывается.

Я заражаюсь ее весельем.

— Пойдем скатимся с большой горки, — показываю малышке. — А потом немного передохнем и покушаем.

— Не хочу кушать! Я хочу кататься.

— Люба, — строго говорю. — Мы уже это обсуждали, помнишь?

— Но другие дети катаются, и им не нужно постоянно колоть пальчики, живот и ножки, — со слезами произносит девочка.

У меня сердце сжимается от боли за нее. Люба хочет быть обычным ребенком, веселиться и жить беззаботно. Но с ее диагнозом так нельзя. Я максимально стараюсь облегчить ей жизнь, стараюсь, чтобы она не чувствовала себя ущемленной, но это огромный труд. Иногда мне кажется, я не справляюсь… Так хочется, чтобы у нее было нормальное детство.

Я сажусь на корточки и беру племянницу за руку. Вижу в ее глазах слезы, нижняя губа начала трястись.

— Ты не такая, как другие, крош, ты у нас особенная. Самая смелая девочка. Нужно все делать вовремя, чтобы не ходить в больницу. Ты же не хочешь?

— Не хочу, — утирая слезы говорит Любаша.

— Тогда нужно сделать перерыв. Мы измерим сахар, подколем инсулин, ты покушаешь и снова развлекаться.

— Но я чувствую себя хорошо! Может, пропустим? — и смотрит на меня с такой мольбой в глазах.

Душа в клочья. Каждый раз, когда отказываю ей, чувствую себя ужасно. Мне приходится напоминать, что все для ее блага.

— Нельзя, малышок. Давай, пойдем на горку и на лежак.

— Не хочу на горку! Папа бы мне разрешил! — Люба выбегает из бассейна, бежит к нашему месту.

Я лишь тяжело вздыхаю и иду за ней.

Девочка очень сильно скучает по Косте. Первое время она не переставая спрашивала, когда папа приедет и можно ли ему позвонить. А потом она резко перестала это делать. Наверное, поняла, что папа не придет. Она наотрез отказывалась говорить о своем отце. Ей всего пять лет, а уже столько пришлось вынести. Мой маленький воин.