Естественно, моя очередная подработка не ускользнула от взгляда Агаты, которая пождала губки и насупилась.

– Ты же говорила, – обиженно протянула она.

– А я исключительно чтобы поддержать уровень языка, – конкретно вру, но рада, что дочь на эту уловку с легкостью попадается.

Так что в пятницу вечером, когда Ринат Тимофеевич отпускает всех раньше, я первым же делом спешу в магазин, а после домой.

Неделя прошла так легко, я не чувствую внутреннего напряжения или усталости. Раньше я обязательно свалилась бы в кровать вечером пятницы и проспала бы до утра как убитая, сейчас могла позволить себе еще два часа до сна заняться тем, что мне действительно когда-то нравилось.

Когда я забеременела, то пришлось переводиться на заочку. Для меня это было трудно. Понимала, что теряла многое, поэтому занималась сама, ходила на курсы и всячески поддерживала и наращивала свои знания, чтобы совсем не отупеть. Хвала небесам, справилась со всем. Я вообще, если оглянуться, оказалась очень выносливой женщиной, хоть памятник ставь посмертный. Потому что я в какой-то момент поняла, что еще немного, и протяну от своего бешеного ритма жизни ноги. А после рождения Агаты я перестала быть на себя похожей.

Помню, как было трудно с ней маленькой, но еще труднее оказалось быть нянечкой в садике. Выйти на работу пришлось рано, деньги нужны. Все время переживала за Агату, в любую свободную минутку бегала в ее группу, а если вспомнить, какой слабенькой и беззащитной она была, слезы на глаза наворачивались. А в группе были другие малыши со своими проблемами, переживаниями, часто приходящие без настроения. Так что к концу дня я морально уставала раза в четыре больше, чем физически. Да еще и дочка, которая сильно скучала, всю обратную дорогу отказывалась идти ногами, повиснув на мне как обезьянка.

Придя вечером домой, мы не могли оторваться друг от друга, а мне нужно было подработать. Так и сидели: я перед учебниками, Агата у меня на коленях. Мы с ней даже на защиту моего диплома ездили вместе, на все сессии. Не с кем было ребенка оставить, так что таскала с собой везде.

Вот же времена были…

Оторвав глаза от ноутбука, я вышла из кухни, чтобы посмотреть, чем занимается дочка. Она на кровати рассматривала книгу, хмуря свои ровные бровки.

– Мам? – дочь подняла на меня глаза.

– Любуюсь, – только и сказала, посылая ей воздушный поцелуй.

Ею все любовались – такой спокойной и внимательной, вот только дома, устав от тяжелого и выматывающего дня, она могла весь вечер плакать и неспокойно спать ночью.

Вернувшись за работу, я выключила компьютер через полчаса, разумно полагая, что теперь-то мне спешить некуда. Мои вечера размеренны и тихи, значит, я могу себе позволить и отдых.

– Мама, там снег пошел!

Я подошла к Агате, которая прижалась носиком к стеклу и наблюдала за роем белых пушистых снежинок, которые медленно и лениво опускались на землю.

– А пойдем гулять, – внесла предложение, которое дочка с большой радостью поддержала.

Уже через двадцать минут мы стояли у подъезда, задрав головы и наслаждаясь хорошей погодой. Я же попутно отмечала, что моя нервная и сильно пошатанная система, находясь в состоянии покоя, начинает приходить в себя. Совесть, которая раньше меня мучила, перестала своим писклявым голоском шептать на ухо, что нельзя оставлять родителей одних. Что так настоящая дочка не поступает.

Я же ей так же тихо сказала, что кроме меня у родителей есть младшая сестра, которая имеет те же обязанности, что и я: заботиться, звонить и оберегать. Раз уж так вышло, что все это время данные обязательства были на мне, то пора бы и ей подключиться к этому нелегкому процессу. Уж сколько сил я потратила на них, а сколько денег было мною переведено. Страшно представить. Вот только я присылала родителям их не для того, чтобы те передали средства любимейшей дочери, а чтобы купили продукты и лекарства. Ну да ладно, теперь-то я никого на себе тянуть не буду. Достаточно, я считаю.