– Мне и сейчас снилось, что я обнаженная, стоя на качелях качаюсь. Прямо в небо улетаю! Только небо, только ветер, только радость впереди! Нет, не только. Еще за мной стоит обнаженный мужчина. Это он обнял меня и мягко всем телом толкает так, что я улетаю прямо в небо. И тут кто-то подобрался ко мне, лизнул мой живот и разбудил меня. Такой сон не досмотрела! И кто это мне всю малину обломал? Кого это я за уши поймала на горячем?

И грудь Оли, и ее тело слегка раскачивались, а в ямочках губ затаилась улыбка. Она взъерошила мне волосы, обдула мое лицо и поцеловала в щеку.

– Ладно, прощаю. Не умею обижаться, когда на меня так влюбленно смотрят.

Оля раздвинула полы халата, выпуская грудь наружу. Она обдувала их с блаженной улыбкой на лице. Затем, словно лишь теперь до нее дошло, что я на нее смотрю, притворно ахнула, запихнула их назад, запахнула халат и даже прижала к груди руки, якобы защищая свою невинно пострадавшую от моих взглядов грудь, и погрозила мне пальчиком.

– Какой же ты, Пашка, бессовестный!

Тут ее взгляд остановился на расстегнутой пуговке халата, под которой белела складочка живота. Та складочка, из которой я так неловко пытался слизнуть капельки и настроение ее мгновенно изменилось.

– Пашка, как же я обожаю, когда ты так заботишься обо мне. Вроде бы мелочь, но я прямо таю от нежности. Хотя на всю дорогу даже тебя не хватит. Давай лучше приоткроем окно.

Я приподнял створку. Ветер стал задувать в купе, унося жару. Он затрепал полы халата и зашевелил кудряшки на ее лбу. Оля блаженно вздохнула и закинула ногу на мои ноги. Забыв и о своей стеснительности, и о моей нахальности, расстегнула пуговки у себя на халате, начала обмахиваться полами халата и обдувать свою грудь. Солнечные зайчики резвой стайкой побежали по холмикам ее грудей, высвечивая сосочки и крохотные полупрозрачные золотистые волосики на ее животе.

– Ах, какое блаженство, ах, какое блаженство знать, что я – совершенство, знать, что я – идеал! – замурлыкала она.

Тут она заметила, как оттопыривает простыню ее почитатель, бурно отреагировавший на устроенное ею представление, и улыбка, прячущаяся в ямочках ее щек, вынырнула и насмешливо засияла на ее лице.

– Ишь, какой охальник. И его впечатлило мое совершенство?

– Впечатлило, – улыбнулся я ей в ответ, – но потерпит, пока ты сама не захочешь встречи с ним.

– Мой ты умничка, – снова заворковала Оля. Ее пальчики нырнули под простыню и Оли нежно, еле касаясь, коснулась его пальчиками, чуть-чуть обнажая головку. Потом вытащила весь наружу.

Я в ответ нырнул под полы халата, коснувшись нейлона трусиков кончиками пальцев.

– Нет! – Оля сжала ножки, вытащила мою руку и запахнула халат. – Я полежать хочу, и поболтать, а так полежать не получится. Опять же – а вдруг проводница стучаться начнет? Я же от страха умру. А то, что я тебя трогаю – мне можно. Королева у нас я, или как? Не ты ли мне об этом постоянно говоришь?! А раз так, то мне все можно! Да, да! Ты об этом на море говорил, а я запомнила! Да и любит он меня, не обманет и не залезет без спросу туда, куда так и норовят залезть твои нахальные и похотливые глазенки. Правда, мой любимый?

Оля вдруг наклонилась, быстро обнажила мою головку, вызвав у меня озноб, и то ли поцеловала, то ли лизнула ее. Я вздрогнул всем телом.

– Нет, нет! – Оля уже опять полулежала на подушке и весело похрюкивала. – Это был дружеский поцелуй. – Ее пальчики уже заправили мою головку в кожу, успокаивающе погладили ее и накрыли простыней.

– Пашенька, – Оля погладила меня по ноге, – на море было так чудесно. Я понимаю, это все было для меня, и если бы ты знал, как я благодарна тебе за это! Меня только одно мучает. Скребется на душе и скребется. Скажи, тебя сильно задевало то, что у меня было с другими? То, что с ними у меня было по-настоящему?