– Товарищи! Смотрите, что этот косолапый сделал с моим мужем!

Андрей слегка улыбнулся. Катя подумала: «Значит, в нем еще осталось что-то живое. Нужно его разговорить, развеселить».

Славик закричал:

– Сейчас мы его вылечим. Стакан перцовки ему. Через десять минут будет петь и танцевать!

Андрей выпил стакан перцовки. Протянул стакан. Налили еще. И так – три стакана подряд. Андрею стало легче, он стал понемногу разговаривать, улыбаться и через некоторое время окончательно пришел в норму. Веселье длилось до двух часов ночи. Катю и Андрея Славик разместил в теплом ухоженном деревянном доме с паровым отоплением. Несмотря на внушительный объем выпитого, оба были как огурчики. Каждый знал, что их дальнейшая судьба будет решаться здесь и сейчас.

Оба они любили друг друга, оба хотели мира и согласия, но клин, который Катя вбила прямо в сердце Андрея, торчал, как пограничный столб, к которому ни подойти, ни обойти, ни вытащить. Андрей молчал. У него не было слов, он все видел. Остается только принять решение. Но это как раз и есть самый трудный вопрос. Принять решение – значит покончить с Катей навсегда. Но остаться жить с женщиной, не зная ее и ее похождений, не зная круг ее поклонников и объемов разврата, глубину ее нравственного разложения, не зная, что выкинет она завтра?! «Кажется, круг замкнулся», – подумал Андрей.

В сердце и чувствах Кати к Андрею ничего не изменились. Она знала и чувствовала состояние Андрея. Ее задача была привести сознание и чувства Андрея в первоначальное состояние. Сам Андрей на этот поступок не пойдет. Ему незачем извиняться или просить прощения. Он ни в чем не виновен. Он сейчас, как больной, ему нужна помощь.

Андрей сидел на диване в трагической позе и не знал, что дальше делать. Катя подошла к нему, обняла, прижалась своим лицом к его лицу и потихоньку, и тоже с трагическим видом, прошептала:

– Андрюша, я знаю, в каком состоянии твое сердце и что творится в твоей голове. Ты думаешь, что связался с какой-то шлюхой. Ты сейчас смотришь на меня и не видишь ту Катю, которую видел еще вчера… Но все твои подозрения и возникшие на этой почве разочарования напрасны. Конечно, основания для стресса есть. Тем более что ты все увидел внезапно и неожиданно. И тут же в твоем воображении появилась не та Катя, которую ты видел и знал еще вчера, а совсем другая, неизвестная, с неизвестным прошлым. Не та скромная и нежная, которую ты увидел впервые и знал до того момента, а совсем другая – нравственно разложившаяся женщина. За этим последовал стресс и болезненное разочарование. В твоей голове сразу возникла масса вопросов: как же я буду с нею жить? Как я с нею выйду на улицу? Как я с нею покажусь в обществе? Да мне прохожие будут пальцем тыкать в спину – смотрите, мол, Андрей со шлюхой связался.

В огромной Москве порядочной женщины не нашел – ха-ха-ха! Тут тебе сразу стало понятно, почему тебя Катя затащила справлять свадьбу в Арктику. Тут тебе, как божий день, становится ясно, почему мои родители с радостью отправили свою единственную дочку справлять свадьбу туда, где Макар телят не пас, среди совершенно незнакомых людей. Причина поступка родителей понятна: на свадьбу в столице придут родственники, друзья родителей, коллеги по работе, по службе. И, конечно, мои клиенты, поклонники, коллеги по стриптизу и разврату. Захотят устроить шоу или шабаш. Там же будут журналисты и репортеры. Что будет дальше – известно. Конечно, мой сеанс в клубе давал тебе полное основание для таких мрачных мыслей и выводов. Но я тебя, Андрейка, прошу, выбрось всю эту грязь из своей головы и своего сердца. Ибо все негативные картины, которые тебя накрыли с ног до головы от неожиданно увиденного, ничего не имеют общего с нравственностью. Основа моего поступка – не нравственность, а генетика и медицина. То, что ты увидел, имеет не нравственное происхождение, а генетическое, которое выходит из недр человеческого организма, формирует определенный тип психики, или элемент в психике, и внешне проявляется в виде положительных, отрицательных или общественно безразличных поступков человека. Особенность состоит в том, что оно передается по наследству. На данном этапе развития медицины оно неизлечимо, но не является общественно опасным. Так что, Андрейка, можешь не опасаться – я тебя не покусаю.