Ничего не изменилось, но в то же время ничего уже не было прежним.

Ее глаза затуманились, и она увидела моряков так, как видел их весь мир. Они предстали перед ней такими, какими становились на борту корабля. Они не были ни семьей, ни друзьями. Корэйн ощущала себя добычей в логове хищников. На бедре Эйджера поблескивал нож в полруки длиной. Сколько глоток он перерезал? Великан-джидиец держал за руку их штурмана – златовласого, одноглазого Кайрима. Корэйн не имела понятия, при каких обстоятельствах он потерял глаз. Куда бы она ни смотрела, она видела знакомые лица, но сейчас они казались ей совсем неизвестными, да и к тому же отстраненными и опасными. Симеон, красивый молодой парень с гладкой, как черный камешек, кожей, примостивший топор недалеко от своих ног. Бриджитт с ревущим львом, вытатуированным на фарфоровой шее. Гарира, обладатель бронзовой кожи и бронзовой копны волос, в неизменной кольчуге, которую он не снимал даже на борту корабля. И так далее, и тому подобное. Эти люди гордились шрамами и оружием, привыкшие к жестокостям Варда и его морей. На самом деле она вовсе их не знала.

Сколько потопленных кораблей и убитых моряков на счету моей матери? Ей хотелось задать этот вопрос. Ей не хотелось слышать ответ. «Но ты и так прекрасно знала, чем они занимаются, – сказала себе Корэйн. – Именно этого мать и добивается. Она хочет запугать тебя, чтобы ты осталась на берегу. Чтобы жила в одиночестве в тихом городишке на краю света, словно кукла на полке, чей единственный страх – это запылиться».

Корэйн закусила губу, заставляя себя сохранять спокойствие и не отводить взгляд. Комната была полна зверей в человеческом обличие с когтями, выкованными из стали. Стоило приглядеться, и она могла бы рассмотреть на их руках кровь. Точно так же, как и на своих собственных.

– Все они убийцы, – повторила Мелиза, не ослабляя хватки. – И я тоже. Но ты – нет.

Корэйн сделала судорожный вдох, чувствуя, как слезятся глаза. Она винила в этом висевший в воздухе дым.

– Тебя кажется, что ты не питаешь никаких иллюзий, Корэйн, но на самом деле они по-прежнему затуманивают твой взор. Избавься от них. Увидь нас такими, какие мы есть и какой тебе никогда не стать.

Мелиза пронзала дочь взглядом, которому добавляла выразительности черная краска, подчеркивавшая ее глаза. Когда женщина продолжила, ее голос смягчился.

– Для такой жизни тебе не хватит характера, любовь моя. Поэтому ты останешься здесь.

Никогда еще Корэйн не было так одиноко. Никогда еще она не ощущала себя такой чужой в единственной семье, которую знала. Тебе не хватит характера. Эта жизнь не для тебя. Когда Мелиза отпустила ее воротник, Корэйн показалось, что она падает и что ее уносит прочь незримое течение – холодное, жестокое и страшно несправедливое. В ее крови загорелся огонь.

– По крайней мере, моему отцу хватило благородства бросить меня лишь однажды, – произнесла Корэйн холодным тоном, обнажив зубы, и заставила себя отойти от Мелизы на несколько шагов. – Ты же бросала меня тысячу раз.

Корэйн позволила себе сломаться, только когда добралась до прибрежных скал. Она кружилась на месте, глядя на горизонт во всех направлениях. Над водой. За холмами, поросшими кипарисовыми рощами и пересеченными лентой древней дороги. Больше всего на свете ей хотелось ощутить границы известного ей мира; прутья клетки, которую мать никогда не позволит ей покинуть. Долгое море, которое Корэйн всегда воспринимала как друга, стало ее мучителем, раскинув под звездным небом свои нескончаемые воды.

Она отталкивает меня даже теперь. Несмотря на то, что знает, как ужасно я себя здесь чувствую.