24. Посмотрим же, чем наполняют свою жизнь забавляющиеся классы Англии.

Первейшей из всех забав в Англии является погоня за деньгами. Это – забава всепоглощающая, и мы чаще сваливаем друг друга с ног, играя в деньги, чем играя в мяч или потешаясь каким-нибудь другим грубым спортом – притом она не имеет абсолютно никакой цели – никто из числа людей, всей душой отдающихся этой забаве, никогда не знает, зачем он это делает. Спросите у наживающегося капиталиста, зачем ему эти деньги, – он никогда этого не знает. Он наживает деньги ради денег. «На что думаете вы употребить ваши деньги?»– «На то, чтоб нажить еще», – ответит вам такой человек. Точно так же, как при игре в крикет: вы играете ради игры. Какой толк в том, что вы лишний раз попадете? Никакого, но в этом вся игра. И никакого толка нет для капиталиста в том, чтоб иметь больше денег; но в этом вся забава. Таков и весь этот гнилой Лондон – он грохочет, ревет, испускает дым и вонь, является ужасным скопищем гнойных кирпичных зданий и фабрик с ядовитыми испарениями, подымающимися из всех его нор, – и вы думаете, что это город труда? Ничуть не бывало. Это великий город забавы, отвратительной и очень тяжелой, но все-таки забавы. Это обширное, голое поле лордов для игры в крикет, громаднейший бильярд без сукна, но с лузами, глубокими как бездонная яма.

25. Итак, первая великая забава англичан есть игра в деньги. Она отличается от остальных тем, что, по-видимому, всегда доставляет деньги, тогда как на остальные забавы их приходится тратить. Но не всегда и эта забава дает деньги. К тому же не одно и то же добывать деньги и производить их, как не одно и то же очищать чужие карманы ради своего или наполнять чужие и свои.

26. Следующая английская забава – это охота и стрельба; она обходится очень дорого. Я не стану здесь высчитывать, сколько мы тратим на нее ежегодно и что стоит бесполезное запущение земель, содержание лошадей, смотрителей, охранение законов об охоте и проистекающая от этой забавы деморализация нас самих, наших детей и наших слуг, но попрошу вас заметить, что она не только бесполезна, но даже наносит смерть всему, что с ней сопряжено[5].

27. Очень близко к охоте – этой мужской забаве – стоит забава женщин нарядами; она далеко не самая дешевая, и я очень бы желал иметь возможность сообщить вам, во что обходится эта забава ежегодно Англии, Франции и России. Но это красивая забава, и, при известных условиях, я люблю ее и нахожу только, что забава эта не так распространена, как я бы того желал. Вы, милостивые государыни, любите руководить модами; пожалуйста, руководите ими всеми способами, руководите больше, но распространяйте ваши моды на всех. Одевайтесь красиво и одевайте всех красиво. Прежде всего, озаботьтесь о модах для бедных, пусть они будут нарядны, я вы сами будете красивее в том отношении, о котором вы не имеете понятия. Мода, введенная вами у крестьян за последнее время, не особенно красива: их фуфайки слишком дырявы, и ветер чересчур бесцеремонно пронизывает сквозь них.

28. Есть и другие довольно дикие забавы, на которые я мог бы вам указать, если б у меня было достаточно времени.

Существуют забавы литературой, искусством, вполне отличающиеся от занятий литературой и искусством, но за недостатком времени я не коснусь их, а перейду к войне – этой величайшей забаве из всех джентльменских забав, которою барыни охотнее всего допускают тешиться мужчин. Она в высшей степени пленяет наше воображение; мы одеваемся для нее более изящно, чем для любого спорта, мы облекаемся не только в красные одежды, как на охоту, но в одежды всевозможных нарядных цветов, расшитых золотом. Я думаю, что лучше было бы воевать в сером и не украшать себя перьями. Но все нации согласились, что тешиться этой забавой лучше в красных одеждах. Затем, ее палки и мячи очень дороги. Вооружение французам и англичанам обходится ежегодно около полутораста миллионов; и сумма эта, как известно, оплачивается тяжелым трудом рабочих людей на полях и на фабриках. Дорогая забава – не считая ее последствий, о которых я теперь умолчу. Но я попрошу вас обратить внимание на то, что все эти забавы должны непосредственно оплачиваться ценою чьей-нибудь мучительной работы, доводящей тружеников до преждевременной могилы, как многие из вас слишком хорошо это знают. Ювелир, теряющий зрение над гранением алмазов, ткач, которого руки изнемогают за станком, кузнец, наживающий себе чахотку у плавильной печи, – о, эти люди знают, что такое труд!., ведь он всецело выпадает на их долю без всяких «забав», если не принимать этого слова