А если про расставание вспомнить, то там тоже много странного бывает. Некоторые просят прощения, как будто наделали товарищу пред этим много гадостей, а теперь раскаиваются. Так и говорят – прощай, друг. И хорошо бы с сожалением, а то ведь таким тоном, как будто требуют он него этого. И это воспитанные люди? А другие говорят «пока». Пока что? А ты вот пойди, догадайся! Нет уж, лучше не ставить приятеля в замешательство таким напутствием, а просто напоследок пожелать ему здоровья, сказав «здравствуй». Если он, конечно, не очень плохой.

Пожалуй, и в самом деле, этот год, скорее всего, предназначен для того, чтобы все могли задуматься над тем, правильно ли всё делается. И поставить все вещи на свои места – а вдруг они с самого начала были неправильно расставлены или перепутались со временем, и никто этого не заметил? А, может, даже выбрать для них новые, непривычные места и посмотреть, как они там смотрятся. Это как мебель в доме – нужно хотя бы изредка менять местами шкафы с кроватями, чтобы узнавать, какие сны видит твоя одежда и что она о тебе думает.

Олежка знает это по себе. Когда его кроватку переставили в то место, где раньше стояло мамино трюмо, ему стало временами казаться, что пространство в кроватке вдруг, ни с того ни с сего, утрачивает свои привычные границы и превращается в бесконечно длинный, уже знакомый ему по играм с этим трюмо зеркальный лабиринт. Особенно явственно это ощущалось с наступлением сумерек, ближе к ночи. Ведь вещи тоже нуждаются в отдыхе, и, засыпая, в своих снах могут легко путешествовать по привычным местам.

Наблюдая за своим отражением в этих створках, он сдвигал их таким образом, чтобы появившийся коридор в какой-то момент полностью переставал изгибаться и становился прямым, таинственным и манящим. Вглядываясь в бездну многократных отражений, он мысленно отправлялся странствовать вдоль бесконечных шеренг пудрениц и флакончиков в надежде достичь его границы.

Как-то, ложась спать, он поймал себя на мысли, что во сне он легко может очутиться в этом лабиринте, и если кто-то вдруг случайно заденет одну из створок этой зеркальной ловушки, то он заблудится в нём и никогда уже не найдёт выход. А, может, это трюмо ночью и само, без чужой помощи, не прочь поступить таким образом. Ведь ему, наверное, тоже бывает скучно и одиноко, особенно когда в него долго никто не смотрится, и оно в своих снах грезит о том, как бы заманить кого-нибудь в свои объятия и заотражать его там до бесконечности. Он с трудом упросил мать переставить кроватку в другой угол, не посвящая её в причины своей странной просьбы.

А ведь отражение в зеркале – это тоже отчасти искажённый, пере-вёрнутый образ привычных вещей. И мир там такой же, но немного иной. Правое там становится левым, а правила – левилами. У Олежки даже захватывает дух – столько нового и интересного можно здесь понапридумывать. Но для начала нужно справиться с обыкновенными перевёртышами, с теми, которые он уже себе наметил на этот год. И с теми, которые ещё предстоит внести в свой список. А левилами он займётся уже в следующем.

Круглосветлый

Этот маленький круглый прудик обладает просто каким-то магнетическим свойством. Находится он рядом с домом, сразу же за забором их дворика. Тут же и земляная горка, такая же аккуратная и круглая, как этот прудик, только гораздо меньшая по размеру. Может быть этот водоём – всего лишь яма, оставшаяся после сотворения горки? Ну где это видано, чтобы куличи делали ради ямок в песке! Но Олежке так не хочется думать, и он даже от кого-то слышал, что этот прудик довольно старый, вырытый ещё в давние времена, когда тут разбивались парки и строились царские хоромы. Он даже имеет своё название – Голицынский, или что-то в этом роде. Потому, что расположен в сквере cтаким же названием. Но это не факт. Олежка считает, что ему подошло бы совсем другое имя.