Отакчан прикрыл огонь от дождя. Огонек загорелся сильнее. Отакчан тут же смастерил над ним маленький очаг из ствола тальника и повесил копченый до черноты чайник…

Дождь поутих. Вскоре подошел Айчима. Он удовлетворенно крякнул:

– Как хорошо в такую погоду посидеть у костра, – и протянул к костру озябшие руки.

…Молча попили чай. Когда вокруг сыро и холодно, нет ничего желаннее, чем этот небольшой костер, дарящий людям свое тепло. А чай с дымком у костра?! Это поистине волшебный дар, согревающий душу таежника. Попив чаю, Айчима подобрел.

– Как без тебя я буду, дед? Живи у меня постоянно, – улыбается он безмятежно.

Отакчан молча собирал кружки, чайник в старый рюкзак. Он, конечно, слышал слова Айчимы. Знал, что тот говорил под настроение…

К вечеру пригнали оленей к палаткам. Парней не было. Айчима пригласил старика в свою палатку.

– Парни не приехали, – тяжко вздохнул старик, опорожнив чашку чая.

– Потеряем половину оленей, с кого в первую очередь спрос? С тебя, что ли? За все я буду отвечать. А с тебя как с гуся вода. Здесь я хозяин.

– В такую погоду хороший хозяин даже собаку не выгонит из дому, – Отакчан говорит ровно, будто не замечая запальчивости бригадира.

– Я же тебе сказал – отдохни. Ты свое уже давно отработал.

– Дело ведь не только в людях. Ты этого не понимаешь.

– Чего я не понимаю? Объяснил бы хоть.

– Дай и оленям свободно попастись.

– А потом как их соберешь? Не пойму тебя, дед: то говоришь, за оленем глаз да глаз нужен, то дай им свободный выпас.

– Олень не такой дурак, как иным кажется. Он не умчится, куда глаза глядят. Дорожит он своей дружбой с человеком.

– Мне, например, неизвестно, о чем думает олень. Думает ли он вообще?

– А как же?! Все, что окружает нас, мыслит. Олень тоже.

– Может и так. Но я что-то не замечал.

– Земля все слышит. Деревья, тальники, камни, реки, леса и горы – дети земли. И все звери, обитающие на ней. К ним надобно относиться с глубоким почтением.

– Оригинальный ты человек, дед, – тихо засмеялся Айчима. Он пытливо всматривался в Отакчана, пытаясь понять, почему этот неграмотный старик сильнее духом, чем он.

– Всякое проявление неуважения ко всему, что нас окружает, к этим горам, деревьям, реке, озеру, – грех. Потому ты не смейся, Айчима.

– А откуда ты все это знаешь, дед?

– От моих далеких предков…

– А что, по-твоему, те предки умнее нас были?

– Нельзя так говорить. Зачем сравнивать?

– Истина познается в сравнении, дед.

– Наших предков нельзя сравнивать. Ни с кем.

– Почему же?

– Да потому. Что тут непонятного? – дед резко вскинул глаза на бригадира.

– Вот именно, тут все ясно. Кто умнее – или далекие-далекие предки, темные по сути люди, невежды, можно сказать, или образованные современные люди? Есть разница, дед?

– Я же сказал тебе, нельзя их сравнивать.

– Ничего не понимаю.

– Между нами слишком большая разница.

– Вот-вот… Ты уже ближе к истине, дед.

– Предки для нас недосягаемы.

– В силу того, что давным-давно умерли, да?

– Своими неумными словами накличешь на нас беду.

– Да никакой беды не будет. Все это ерунда.

– Предки были детьми природы. Они ее знали, уважали и любили, – Отакчан, как от назойливой мухи, отмахнулся от слов Айчимы.

– Рассуждаешь, дед, так, будто ты один такой мудрый, а мы, безмозглые, не знаем природы.

– Если б знал, так безрассудно не болтал бы, Айчима.

– Знаем, знаем эту самую природу.

– Твои знания поверхностные. Смотришь вокруг и доволен. Тебе кажется, что ты уже все знаешь о природе.

– Можно подумать, будто ты больше меня знаешь… – Айчима хохотнул.

– Предки не просто любили природу, а почитали ее.

– В силу своей невежественности, да? – у Айчимы озорно блеснули глаза.