Изданный в тот же день 18 февраля 1905 г. указ, предоставивший населению подавать в Совет министров петиции, усугубил положение, открыв широкий простор для агитации.

В 1904 г. началась злосчастная война с Японией. Неожиданно крохотная восточная страна нанесла великой Российской Империи целый ряд сокрушительных поражений. С нашей стороны воевали второстепенные войска, со вражеской – самые лучшие. Кроме того, командование перегибало палку, стараясь беречь армию. «Мы проиграли эту войну … потому, что всюду и везде нам приказывали отступать, – без всякой надобности отступать», – писал некий запасной нижний чин, скрывшийся под псевдонимом Н-ч. Главнокомандующий Куропаткин потом перекладывал часть ответственности на министерство финансов, а гр. Витте защищался.

Внезапно, при помощи японских денег, открылся второй фронт войны – внутренний. Вспыхнули беспорядки. Однако тем временем Россия перебросила на Дальний Восток первоклассные войска, появилась надежда на победу, подкреплявшаяся авторитетным словом военных специалистов. Продолжать или закончить? Правительственные круги склонялись ко второму пути. Витте «уверял всех и каждого, будто мы уже ни на какую победу над Японией рассчитывать не можем». Государь согласился на мир, чтобы «не губить людей», как Он выразился, и успокоить народ. Было решено начать мирные переговоры, которые проходили в Портсмуте. Прибывший с фронта А. И. Русин тщетно доказывал и Государю в Петербурге, и Витте с бар. Розеном в Портсмуте, что армия желает продолжения войны. Мир был заключен на условиях, сравнительно благоприятных для России, но все-таки у всех осталось ощущение позорного поражения.

Важно понимать, что разгрома на самом деле не произошло. Мы лишь вышли из борьбы на самом невыгодном для себя этапе, не дожидаясь более подходящей минуты. «Нас не японцы победили при всей их храбрости и подготовленности, – говорил А. И. Гучков. – Мы могли вести войну до победы, но внутренняя смута помешала этому».

Либералы прониклись во время войны пораженческим настроением и радовались военным неудачам, порой даже поздравляя с ними своих знакомых. Надеялись, что война погубит ненавистное Самодержавие. «Вы увидите, – радостно говорил М.Горький Маклакову в первый ее день, – будут взрывать фабрики, железные дороги, жечь леса и помещиков и т. д.».

9 января

О предполагаемом шествии петербургских рабочих к Зимнему дворцу Император был предупрежден заранее, однако власти, напуганные загадочным случаем 6 января, когда во время традиционного водосвятия на Неве мимо Государя просвистели пули, посоветовали ему не появляться перед толпой.

С другой стороны, население было предупреждено о печальных последствиях, к которым может привести шествие.

В роковой день 9 января из рабочих кварталов к центру Петербурга двинулось четыре партии рабочих, намеревавшихся соединиться. На Петербургской стороне толпу удалось остановить без столкновения, на Шлиссельбургском проспекте войска сделали три холостых залпа, у Нарвской заставы – три боевых, причем рабочие тяжело ранили младшего помощника пристава и околоточного надзирателя. Наконец, на Васильевском острове произошло целое сражение: толпа строила баррикады, отнимала шашки у городовых, бросала камни в солдат и похитила сотню стальных клинков с оружейной фабрики на 14-й линии, а войска стреляли в ответ.

К трем часам дня возле Александровского сада и на ближайших улицах собралась новая толпа рабочих, которая рвалась к Зимнему дворцу и насмехалась над войсками. Здесь после предупреждений 6 сигналами рота Преображенского полка произвела два залпа. Впрочем, по словам одной из очевидиц, первый выстрел был сделан вышедшим из толпы чисто одетым человеком. Он выстрелил в офицера, командовавшего отрядом, который преградил рабочим путь ко дворцу. После этой провокации войска начали стрелять.