Он снова скрестил пальцы и посмотрел в грязное окно.

– Заметьте, доктор, ни одна человеческая цивилизация не стремилась осознать это. Конечно, мы многое можем списать на дикость нравов древних народов, но мы будем кривить душой. Наша цивилизация ничем не отличается от древнеегипетской или древнекитайской. Наличие новомодных железок, ничего, по сути, не меняет. Мы те же, мир тот же. Ничего не изменилось. Мы только тешим себя сказкой о технологическом прогрессе. На самом же деле мы недалеко ушли в своём развитии от диких животных. Человеческие знания используются единицами, а достижения науки… – он рассмеялся. – Материальный мир не откроет человечеству ничего нового, кроме двери в бездну самоуничтожения. Технический прогресс, уважаемый доктор, когда-нибудь доведёт человечество до гибели. Материальные блага могут лишь помочь атрофироваться конечностям и мозгу. Мы сами загнали себя в рамки, а потом сами же будем посыпать себе голову пеплом.

Он вздохнул и помолчал, собираясь с мыслями, чтобы снова продолжить.

– Не проще ли раскрыть глаза и увидеть, что мир вокруг нас не таков как мы его себе представляем? Он больше, ярче… Вы улыбаетесь, – он огляделся вокруг, – это действительно смешно звучит. Здесь грязь, вши, спёртый воздух. Всё это так. Но в этом сумасшедшем доме я создал свою собственную реальность. Отличную от вашей, и всех остальных. Свой. Настоящий мир. Тот, которого вы не хотите замечать. Он обособлен от того, из которого всем вам хочется вырваться как можно скорее. Вот в чём моё преимущество! И мне не нужно, как поэтам, ничего выдумывать, или, как морфинистам, тратиться на опиум.

⠀

Из дневника доктора Гайзеля, врача N-ской психиатрической лечебницы

28 ноября

Его история весьма любопытна. Якоб Дерилль или Яков Михайлович Дерилль, как называют его здесь, появился в городе ещё до меня, три года назад. Приехал из Москвы по торговым делам и остался. Купил дом на Никольской, шикарно его обставил. Давал приёмы, делал визиты. Всем импонировало его заморское имя, лёгкий акцент, смуглая внешность и манера одеваться. Он надолго оставался главной новостью в городе. Происхождение своё он скрывал, что неизбежно породило массу бестолковых слухов. Особенно среди дам. Никто не верил, что своё состояние он сделал на торговле. Судачили, что ему удалось найти сокровища какого-то крымского хана прямо перед началом войны. Впрочем, я этому не верю.

Он жил один, регулярно появляясь у первых лиц нашего города. Всегда загадочно улыбался, и нельзя было решительно ничего сказать о том, что он думает. Жена полицмейстера Амалия Ивановна вознамерилась подобрать ему невесту из первых красавиц N-ска. Он не возражал. Желающих было предостаточно – жених был завидный. Смотрины продолжались почти полгода. Это так развлекло нашу скучающую публику.

Но в какой-то момент Дерилль поменялся. Стал более замкнутым, подозрительным. Подолгу оставался дома, целыми днями не показываясь на улице, на приглашения не отвечал, никого к себе не пускал. Эта перемена взбудоражила местное общество. Чего только не говорили о нём! И то, что он смертельно болен, или занимается чёрной магией по ночам. Иные судачили, что он укрывается от кредиторов. Кто-то осмелился даже предположить, будто он – сам граф Калиостро.

Ох уж эта наша страсть приписывать иностранцам неведомые таланты!

Вскоре его новым друзьям удалось вернуть его к жизни, хоть и не без труда. Но было решительно невозможно не заметить, что он безвозвратно изменился. Его обычно живые загадочные глаза, сводившие с ума некоторых впечатлительных особ, потухли, он осунулся, стал неразговорчив. Помещики наперебой зазывали его в деревню, кто-то советовал ехать на воды. Мой предшественник неоднократно осматривал его.