Концлагеря были воистину любимым детищем Гиммлера. Тихий «человек в пенсне» вкладывал в них всю свою иезуитскую душу, постоянно совершенствуя это направление работы. С началом войны созданное им ведомство инспекторов концлагерей и так называемая группа «Д» (концлагеря) стали координировать свои действия с Главным ведомством по управлению и экономике. Общими усилиями они разработали такой перечень платных услуг, которому непременно позавидовали бы средневековые палачи. К примеру, Антропологический институт, устанавливая принадлежность человека к высшей арийской расе, все экспертизы – от рентгеновского снимка ноги до определения группы крови – проводил по определенной таксе. Иногда их результаты означали для испытуемого верную гибель, но это не снимало с него обязательств по оплате. Родственники вынуждены были даже платить за казнь своих близких и урны с их прахом… А упомянутый уже здесь начальник Главного административно-хозяйственного управления СС Освальд Поль пошел еще дальше. Он определил «рентабельность» каждого заключенного. По его расчетам, в среднем узнику отводилось 9 месяцев жизни, и за это время он должен был своим трудом принести рейху 200 марок чистого дохода. Вот как описывает эту изуверскую калькуляцию Эрих Мария Ремарк в романе «Тени в раю»: «Нигде человеческая жизнь не ценится так дешево, как в Германии. В концлагерях высчитали, что один еврей, даже работоспособный и молодой, стоит всего тысячу шестьсот двадцать марок. За шесть марок в день его, как раба, выдают напрокат немецким промышленникам. Питание в лагере обходится в шестьдесят пфеннигов в день. Еще десять пфеннигов кладут на амортизацию носильных вещей. Средняя продолжительность жизни – девять месяцев. Таким образом, прибыль составляет больше тысячи четырехсот марок. Добавим к этому рациональное использование трупа: золотых коронок, одежды, ценностей, денег, привезенных с собой, и, наконец, волос. За вычетом стоимости сожжения в сумме двух марок чистая прибыль равна примерно тысяче шестистам двадцати маркам. Из этого еще следует вычесть женщин и детей, не имеющих реальной ценности. Их умерщвление в газовых камерах и сожжение обходится на круг в шесть марок. Сюда же надо приплюсовать стариков, больных и так далее. Таким образом, в среднем, если округлить сумму, доход все равно составит около тысячи двухсот марок». И эта ужасная арифметика была реальной для нацистского рейха.

Перед тем как начать претворять в жизнь план по «окончательному решению еврейского вопроса», нацисты провели генеральную репетицию. Ею стала «Программа эвтаназии», идея которой принадлежала самому фюреру. Термин «эвтаназия» – сугубо медицинский и означает «облегчение умирания обезболивающими средствами». Но нацисты вложили в него особый смысл. Они стали убивать так называемых неполноценных людей или тех, кто страдает наследственными заболеваниями. В приказе Гитлера прямо говорилось: «„Эвтаназии“ подлежат все люди, „жизнь которых не имеет ценности“». Под это определение фашисты могли подвести любого человека. Едва придя к власти, они провозгласили закон «о предупреждении появления потомства, больного наследственными болезнями», который предусматривал принудительную стерилизацию. С 1933-го по 1936 год ей подверглись 168 тысяч человек. По программе эвтаназии нацисты умертвили 60 тысяч душевнобольных. Центры уничтожения строго охранялись. Помимо эвтаназии, эсэсовские медики проводили там и различные опыты над «неполноценными». Необходимость проведения этой программы Гиммлер объяснил в разговоре с Гейдрихом так: «Зачем нам неизлечимо больные, инвалиды, калеки? Ведь они отнимают средства существования у лучших представителей расы».