– Что-то мне нехорошо, – были её первые слова.

– Слишком много просекко, дорогая. С утра было лишним, нет?

– Мммм… венский завтрак, классика. Который час?

– Лучше спроси, какой день. Уже утро, Марта. Ты спала весь день и всю ночь.

Они ехали по кривоватой пустынной дороге. Бортовой компьютер показывал +19 внутри и +14 снаружи. Вокруг виднелись уходящие в туман мутно-бежевые поля с одинокими тёмными деревьями, как на детском рисунке: ствол и круглая крона. Дубы? Липы? Шёл мелкий дождь.

– Какая унылая местность… Где мы?

– Не забивай себе голову деталями.

– Очень смешно. Голова болит, кстати. Мы уже прошли границу?

– Ты её проспала. Я же говорю, это всё шампанское.

– Я попробую отгадать страну по указателям. Вот какой-то… Что за загогулина? Смешная буква какая.

– Пока нас не было, тут наплодилось разных стран. Придумали себе языки. Действительно смешно.

– Не будь снобом, Боб!

– Не будь Бобом, сноб! Я не виноват, что маленькие, но гордые государства вместо того, чтобы сделать нормальные дороги, рисуют закорючки на буквах, чтобы не было похоже сама знаешь на что.

Руки Боба лежали на руле в щёгольской кожаной оплётке. Машина неслась, мягко подлетая на неровностях дорожного покрытия. Справа вдалеке показались размытые пеленой крыши домов – какое-то поселение.

– Боб, жуть какая, а представь, что мы бы тут жили. Лужи, тоска, автолавка два раза в неделю…

– Ты родилась в мегаполисе и в пять лет переехала в мегаполис же! Что ты можешь знать про автолавки?

– В мегаполис Ж из мегаполиса М. Бабушка рассказывала. В её детстве летом в деревню приезжал грузовик с продуктами. Тушёнка, хлеб кирпичиками, килька в масле и в томате.

– Я бы сейчас бутерброд с анчоусами навернул.

– Сам ты анчоус, килька – совсем другая рыба.

– Килька – это шпрота.

– Оооо… Это лакшери вариант! Шпроты в те времена давали только в спецзаказах.

Они проехали мимо автобусной остановки. Столбы, покосившийся козырёк. Рядом на горке деревянная инсталляция: огромный гриб с крашеной в красное шляпкой. На шляпке белые неровные круги. За грибом чуть дальше деревянный же заяц, не меньше двух метров в высоту, вполовину выше гриба. На круглой морде выделялись смело намалёванные бело-красные глаза. Видимо, другой краски у авторов не нашлось. Обе скульптуры не выглядели свежими – дерево порядком почернело.

– Господи, – Марта потрясла плечами. – Хочу это развидеть.

– Что за новояз, – поморщился Боб, – тебе не идёт.

– Какие мы нежные снобы-бобы! Слова не скажи. А вот гнать не надо, это же населённый пункт.

– Кого я тут могу задавить? Курицу? Людей вообще не видно.

– Мало ли ребёнок выскочит. Ещё мне нужна аптека. Поезжай медленнее.

– Я могу как лимузин катить со скоростью 10 км в час, но аптеки здесь точно не будет.

– Где-то же они покупают себе лекарства?

– Автолавка привозит.

– Не смешно. Голова раскалывается и мутит, мутит…

– Потерпи. Я рассчитываю к вечеру приехать в цивилизацию. Переночуем, отдохнём, за завтра сделаем все дела, отметимся с родственниками и назад.

– Кстати, какие тут деньги?

– Какое это имеет значение в век электронных платежей?

– А вдруг они не принимают карты?

– Да, и отправляют сообщения по телеграфу. Телетайпу. Завтра, завтра же вечером уе… уедем обратно.

– Не понимаю, как ты можешь сутками не спать.

– Ненавижу остановки в жопах мира.

Они продолжали ехать, пейзаж не менялся, дождь не прекращался и не усиливался. Боб попробовал включить радио, но ни одна нормальная станция не ловилась. Какие-то взвизги, треск и периодические заклинания диктора драматическим полушёпотом с присвистом. Сигнал сотовой связи был слабый, как придушенный, зато навигатор исправно рисовал красную линию маршрута, что, впрочем, было не так важно, потому что дорога теперь вела всё время прямо.