Применительно к Москве, забава данная имеет десятки, если не сотни вариантов и разновидностей. В целях экономии места и времени рассмотрим лишь несколько из них. Итак, вариант первый. Назовем его «С Новым годом!» Глубинный смысл игры заключается в том, чтобы разворошить муравейник людской и посмотреть, что из этого выйдет.

Итак, недели за две (ни в коем случае не раньше) до очередного Нового года начинаются интенсивные земляные работы на территории какого-нибудь отдельно взятого микрорайона. Перекапывается все, что только возможно. Чтобы часами, сутками из подъездов никто не мог носа высунуть, чтобы молодые мамы не отваживались выходить с грудными детьми на прогулки. Это заставляет нервозное «жучиное» племя рисковать, нервничать, создает у жертв очередного великого перекопа «праздничный» психологический настрой. В итоге кто-нибудь обязательно сваливается в разъятые ямы, ломает себе руки или ноги, или же, на худой конец, просто обваривается. В кипятке. Еще, хохмы ради, можно «позабыть» об установке ограждений в районе проводимых работ. Это в разы усиливает удовольствие от игры. Умора!

Вариант второй. Прекрасная идея – закрывать переходы между станциями метрополитена, якобы, для ремонта эскалаторов. Выбирается оптимальный временной режим перекрытия. Например, с восьми до десяти утра, когда основная масса спешит на работу. Далее, с десяти до шестнадцати шлюз опять функционирует: основной поток схлынул, людей мало, играть в «чморилку» становится неинтересно, потому что почти некого «чморить». Зато с шестнадцати до двадцати, когда народу в подземке снова как сельдей в бочке, для игрунов вновь зажигается зеленый свет, шлагбаум шлюзового перекрытия снова опускается. Со смеху лопнуть можно.

Что еще? Да вот, к примеру, сущая мелочь, конечно, а приятно – запретить продавать в метро газетенки и журнальчики. Мало ли что «любимые». Мало ли что «им удобно». «Им удобно» – нам кол осиновый под пятое ребро! И – наоборот. Прикольно!

Только Долоте почему-то было не до смеха. Именно поэтому он мысленно проделывал в лифте маршрут каждодневный свой, силясь, как жук тот, предугадать, понять, где сегодня и в какую еще игру сыграют с ним неутомимые и неисчерпаемые на выдумки «шалуны». Впрочем, с другой стороны, Долота не разделял мнения некоторых злопыхателей, полагавших, что все эти игры – на самом деле и не игры вовсе, а лишь варианты продолжающейся столетия российской традиции «чморения» населения своего. Пускай и самые мягкие, «бархатные»…

Путь к метро лежал мимо студенческих общежитий, двух университетов и рынка. Полдороги – в подъемчик, в горку, остальное – с горочки. Лавируя, закладывая галсы, как заправский сноубордист, Долота продирался между обсидевшими все тротуары и газоны в округе препятствиями, помехами движению, в виде запаркованных легковых автомобилей, периодически «вылетая» в ходе этого головокружительного «драйва» на проезжую часть. Но – упрямо тянул к финишу, как Амундсен к Северному.

Увлеченный игрой этой, он и не заметил, как подошел к перекрестку. Глянул вправо, влево и, выбрав наиболее безопасный момент, молнией сверкнул через дорогу. Или, точнее, пулей выстрелил. А может, просто шмыгнул мышкой юркой. Между летящими, гремящими и несущимися. Проскочил, в общем. Нервы пощекотал.

Разговоры об установке светофора на этом пересечении шли уже несколько лет, но кончались ничем. Ответ был один: «Вот собьет кого-нибудь, тогда и приходите. Особенно если ребенка, там, или группу…» Обнадеживали, в общем. Но дальше разговоров дело не двигалось. А Долота двигался и, спустя некоторое время, уже подходил к «Юго-Западной».