Солдат, приведший Ника, кивнул сородичу и зашагал обратно.

– RABOTAT NA NAS? HOTET? – поинтересовался офицер через робота, изучая человека холодными черными глазами.

– Да.

На самом деле не столько «хотеть», сколько «долженствовать», но…

– TESTY PROHODIT SNACHIALA. SJUDA IDTI, – и Чужак поманил Ника вполне человеческим жестом.

Робот покатил за ними.

Тесты? Это еще зачем?

В следующей каморке, чуть побольше, обнаружилась застеленная простыней койка и замерший над ней аппарат, похожий на механического паука с усеянным иглами брюхом.

– ODEZHDU SNIMAT. SEBIA KLAST SJUDA! – приказал офицер.

Ник дрожащими руками стащил куртку, принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

– BYSTREE! VSIU SNIMAT! – Чужак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

Ничего-ничего, это просто медицинское обследование, нужно успокоиться, потерпеть немного, а потом все будет хорошо, он выйдет отсюда, забыв о том, что ранее боялся голода и грабителей…

Ник снял с себя все и бросил шмотки прямо на пол.

Стесняясь бледного, худосочного тела, выпирающих ребер и костлявых ног и от этого двигаясь неловко и торопливо, улегся лицом вверх, глядя прямо на выпуклый паучий живот. Очень хотелось прикрыть ладонями пах, но он понимал, что ему вряд ли дадут это сделать.

– TIHO LEZHAT. NE DERGATSIA, – велел офицер.

Что-то зажужжало внизу, под койкой, и мускулы Ника онемели, зато аппарат над ним ожил. Качнулся на длинных членистых ногах, по иглам побежали зеленые и синие огоньки.

– Нет… – прохрипел он, осознав, что острия медленно опускаются.

Еще миг, и эта махина раздавит его лицо!

Напрягся изо всех сил, чтобы перекатиться в сторону, избежать жуткой участи… Леденящее прикосновение, которое ощутил внутри головы, заставило Ника замереть, а потом в пределах черепа что-то взорвалось, и лиловое пламя с ревом сожрало все вокруг.

Вот он сам, шестилетний, на улице родного городка, вместе с мамой и их собакой, игривым терьером… Солнечное летнее утро, они идут гулять в парк, и он счастлив так, как может быть счастлив только ребенок.

А вот он на лекции в универе, смотрит на Анну, что сидит на первой парте, любезничает с ее тогдашним кавалером, Анджеем, и понимает, что ему никогда-никогда ее не добиться…

Много позже стало ясно, что он ошибся, но сначала она вышла замуж за другого.

Так что в тот день сердце у него сжималось от тоски и обиды.

Вот он на защите диссертации, и оппонент пытается втоптать его в грязь, без особой изощренности, но упорно… страх и злость, желание доказать всем, чего он стоит!

Сын на руках у Анны, они выходят из дверей роддома… тихое блаженство…

Та осень в школе, когда он тяжело болел и возненавидел свою комнату, откуда не мог выйти месяц…

Снова рев, лиловое пламя, и Ник осознал, что лежит на той же койке, «паук» высится над ним грудой неподвижного металла, а тело повинуется так же хорошо, как и раньше.

– TESTY POZITIVNO, – сказал Чужак. – EST SCHANS. BRAT ODEZHDU. IDTI ZA MNOI.

В его исполнении эта последовательность коротких суждений прозвучала как одно длинное неразборчивое слово. Ник на миг задумался, что за язык может организовывать передачу такого объема разных смыслов подобным образом, но тут же забыл об этом…

Шанс? На что?

Взял шмотки, потащился за офицером и его роботом-переводчиком, что держался рядом с Чужаком как верный пес. Пройдя узким, точно щель, коридором, они оказались в просторной комнате, где коек стояло с полдюжины, и вокруг них суетились нелюди, одетые в нечто вроде глухих скафандров из материала, напоминающего черную резину.

На ближайшей койке лежал мужчина, немолодой, судя по седеющим волосам в паху. Ноги его подергивались, а головы видно не было, ее закрывал металлический гудящий колпак, из-под него вырывались алые и желтые сполохи.