Вторая точка, недалеко от студии Иванны, в Лефортовском парке. Угасающая осенняя природа (в постобработке предстанет в чёрно-белом), а Анатолий в оранжево-лиловом. Иконописно возвышенный, отрешённый и манящий. Яркий и светлый центр всего.

На второй точке очень сыграло то, что он реально выдохся в зале и успел уже прилично проголодаться. Возвышенная измученность, задумчивость с привкусом грусти далась сама собой.

А слабая улыбка на измождённом лице говорила о глубокой мудрости, сложности натуры и страдающей о людях душе.

Потом повезло с закатом, и они дополнительно половили кадры, где оранжево-лиловый Анатолий слился в гармонии с оранжево-лиловым небом.

Это был отличный бонус и хороший знак, решил Анатолий, душевное равновесие которого так же легко восстанавливалось, как и терялось. Эта его черта, фактор живучести, благодаря которой он считал себя способным прижиться и на отвесной скале.

Древо на отвесной скале, красивый символ, надо использовать, продиктовал он себе на телефонный диктофон.

Закат стал быстро блекнуть, переливаясь, как заживающая гематома. И когда синего, серого и лилового стало больше, чем оранжевого, Иванна повезла Анатолия домой. Предварительно заехали в продуктовый за стейками. К сожалению, получались у Анатолия только самые банальные, из мраморной свинины. Говядина, увы, не давалась. Взял парочку, зелёный салат и чесночный багет. Позвал Иванну ужинать.

К еде Анатолий относился серьёзно, потому что серьёзно относился к себе. Самое драгоценное, что у него есть, это его собственная особа. Поэтому, как советуют нутрицологи, обязательно нужны овощи и зелёный салат и правильные пропорции белков, жиров и сложных углеводов.

Любил так же, чтоб приём пищи был симпатично сервирован.

Так что вечер прошёл вполне умиротворяюще. В чувственном поклонении процессу кулинарии, а затем в неторопливом вкушении результата готовки.

Присутствие Иванны ему было легко. Она достаточно цинична, чтоб быть забавной и свойской, но расчётливо проста и искренна в суждениях, что отлично заменяло честность, а кроме того, было занятно и интересно. Этакая Мелани из «Унесённых ветром», женщина-друг, только без морального превосходства. Влечения между ними не было. Возможно, у Иванны в душе что-то и было, но Анатолий предпочитал не замечать. Для сотрудничества полезно, она как художник, должна быть немножко влюблена. А для него лично совсем не нужно.

Его сближения с людьми заканчивались, как правило, не совсем гладко.

Сколько Анатолий себя помнил, он считал себя человеком незаурядным, с живым воображением и талантливым. Не в чём-то конкретно талантливым, а в целом. Личностью более крупного формата, чем прочие иные. Шли годы, и в тридцать три Анатолий стал чувствовать, что каравай его жизни не печётся, но подгорает. Ни денег, ни достойного его положения, ни чёткого места в жизни. Ясно, что для достижения такого места, требуется капитал и связи. Как-то придётся всё это нарабатывать. Прежде всего – связи. Подходящие люди, могут решить его проблемы и задачи, стать маршрутизатором его пути к успеху, надо только выстроить с ними верно отношения.

Анатолий так же думал и раньше. Но всегда происходило одно и то же. Он находил покровителей, втирался к ним поближе. Для него это значило, льстить, говорить не то, что думает, а то, что хотят услышать и всячески прогибаться. Усилия всегда приносили плоды, но по мере того, как те, чьего покровительства Анатолий искал, становились к нему всё более благосклонны, начинали ему помогать, продвигать, появлялись финансовые результаты. В душе Анатолия всё сильнее назревал протест. Ведь это он на самом деле заслуживает, чтоб перед ним пресмыкались, а не наоборот. И вот в самый неожиданный момент Анатолия прорывало. И на ничего не подозревавших благодетелей обрушивались злость, обида и какие-то дикие обвинения. И так, скандал за скандалом, терялось всё ранее достигнутое.