– Нет, пусть спит. Может, температура сама пройдёт.

Странная книга

Арина ушла, а я, немного помедлив, осторожно выбрался из-под одеяла и, подбежав к двери, закрыл её на задвижку. Комната закружилась, но я, в два прыжка добравшись до кровати, лёг и вытащил книгу. Повертев её в руках, я понял, что не только Арина никогда не видела этой книги – я сам никогда не видел её у себя. Это была не моя книга.

Покосившись на окно, я осторожно откинул обложку. Книга оказалась старой, с пожелтевшими, пыльными, но крепкими листами. Первое впечатление меня не обмануло: она была написана не русскими буквами. Однако на этом радостные открытия закончились. Создавалось впечатление, что кто-то выжал из книги все буквы, перемешал их, а потом небрежно вылил на страницы, не подумав даже посмотреть на результат своего труда. Я пролистал книгу до конца, но везде было одно и то же. Неведомый писатель позаботился о том, чтобы хаос, царивший на страницах книги, так и остался хаосом с первой страницы и до последней.

Я закрыл книгу, и странное чувство, что я не один в комнате, отпустило меня. Я всё чаще поглядывал на окно. Шторы в комнате брата Петра не шли ни в какое сравнение с весёленькими, легкомысленными шторами, которые висели в моей прежней комнате – детской. Они были из защитного, плотного материала, единственным украшением штор была вышивка. Окна моей нынешней комнаты выходили совсем в другую сторону – они выходили во двор. Умом я понимал, что мне бояться нечего, но мои чувства были взбудоражены и не желали ладить с сигналами, которые подавал мозг. Ум нашёптывал: «Успокойся, засни, ты в безопасности». Чувства же уличали мозг во лжи. Они говорили: «Мне страшно, я боюсь, я чувствую запах опасности. Почему колышется занавеска? Почему страницы книги перелистываются сами собой? Почему в мозгу звучит тоненький голос и повторяет одно и то же: „Отдай или рисуй! Отдай или рисуй! Рисуй! Рисуй! Рисуй!“»