], монголов и различных племен, находящихся на первобытной стадии развития, а также книги о переселениях народов и о мифах и культах, входящих в состав первобытных религий. Но это было только прелюдией к той литературе, что предназначалась к отсылке в университетскую библиотеку. Среди последней попадались книги настолько древние, что в иных даже не был указан год выпуска; разве что ветхость, да рукописный текст позволяли датировать их средними веками. Книги более поздних времен (среди которых я не встретил ни одной, изданной после 1850 года) попали к кузену разными путями: одни из них когда-то принадлежали Генри Эйкли из Вермонта, двоюродному брату наших с Уилбером отцов, и он собственноручно отправил их Уилберу; на других красовался штамп Национальной Библиотеки в Париже, из чего можно было заключить, что мой кузен не гнушался кражей книг с библиотечных полок.

Среди книг на разных языках, составлявших библиотеку кузена, попадались такие названия, как «Пнакотикские манускрипты», «Текст Рлайх», «Unаussprechlichen Kulten» фон Юнтца, «Книга Эйбона», «Песни Дола», «Семь сокровенных книг» Хсана, «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна, «Записки Челено», «Cultes des Goules» графа д'Эрлета, «Книга Дзиан» [Здесь, в свойственной последователям Лавкрафта мистификационной манере, упоминаются как вымышленные сочинения (и среди них «Невообразимые культы» фон Юнтца, «О загадочных червях» А. Принна и «Культы гулей» самого кокетливо упакованного в псевдоним «граф д'Эрлет» Августа Дерлета), так и вполне реальная «Книга Дзиан»], Фотокопия «Некрономикона» безумного араба Абдула Аль-Хазреда, а также многие другие, в том числе и рукописные. Признаюсь, что содержание этих книг привело меня в замешательство, поскольку они – во всяком случае те, которые я мог читать, – содержали невероятное количество мифов и легенд, относившихся, безусловно, к древнейшим религиозным воззрениям человеческой расы и даже, если я правильно понял из прочитанного, иных нездешних рас. Правда, я не был уверен в том, что правильно понял содержание текстов на латинском, французском и немецком – даже староанглийские книги мне приходилось разбирать с большим трудом. Но и того, что я разобрал, хватило мне с лихвой, ибо там излагалась картина мира столь абсурдная, что разве только такой помешанный на антропологии человек, как мой кузен, мог счесть ее сколько-нибудь заслуживающей внимания.

В то же время она не была лишена интереса, хотя и повторяла довольно избитую схему. В основе ее лежало идущее из глубин веков представление о борьбе сил света с силами тьмы – во всяком случае, так мне показалось. В конце концов, не все ли равно, под какими именами выступают эти силы Бога и Дьявола или Богов Седой Старины и Властителей Древности, Добра и зла либо Ноденса, Владыки Великой Бездны, единственного из Богов Седой Старины, получившего имя, и таких противостоящих ему богов, как слабоумный Азатот, этот бесформенный распространитель инфернального хаоса, богохульствующий и бурлящий в центре всего мироздания; Йог-Сотот, весь-в-одном и один-во-всем, неподвластный законам времени и пространства, сосуществующий со всеми временами и соприсутствующий всему пространству; Ньярлатхотеп, вестник Древних; Великий Ктулху, ждущий часа, когда он сможет восстать из Рлайха, сокрытого в морских пучинах; невыразимый Хастур, Владыка Межзвездных Пространств; Шуб-Ниггурат, черный козел дремучих лесов Легионов Младых? И подобно тому, как человеческие расы, поклонявшиеся различным известным богам, именовались по сектам, так и последователи Древних разделялись на чудовищных снежных людей, обитающих в Гималаях и других горных странах Азии; глубоководных, что затаились в океанских пучинах, храня верность Великому Ктулху и поклоняясь Дагону; шантаков; народ чо-чо и многих других. Иные среди них, как утверждалось, происходят из тех мест, куда изгнали – как Люцифера из Рая – Властителей Древности, когда они восстали против Богов Седой Старины: это такие места, как далекие звезды Хиадеса. Неведомый Кадаф, плато Ленг и затонувший город Рлайх.