Я же, в две тысячи третьем году решила уйти из школы, а официально вышла на пенсию, чтобы не объяснять истинных причин своего ухода. Теперь я вплотную занялась садом-огородом: посадила новую яблоню «Северный ранет», ее плоды можно хранить всю зиму; две вишни, две сливы, жимолость, пионы, клубнику, сделала грядки для зелени. Стала выращивать цветную капусту, кольраби, кабачки, патиссоны, огурцы, лук, морковь, свеклу, ревень. С ранней весны до заморозков мы были с овощами и зеленью. Я делала заготовки на зиму. Специально из Финляндии нам привезли большой холодильник для хранения запасов.

Начиналось утро с того, что я просыпалась рано, в шесть часов, и сразу шла на огород. Мне нравилось смотреть на плоды своего труда, на свои посадки; я полола, поливала и собирала клубнику к завтраку и зелень. Когда зеленый лук вырастал, я делала по субботам пироги с зеленым луком и яйцом, а с августа -пай-пирог с яблоками и корицей или с ягодами. После Яблочного Спаса, можно собирать яблоки; у нас были Папировка или Грушовка, Белый налив и Китайка. В урожайный год яблок было столь много, что приходилось их раздавать друзьям и знакомым. Продавать как-то не получалось. Я приглашала всех желающих своих коллег и друзей к себе домой, приготовив пакеты по семь-десять килограммов заранее. Каждый день по два килограмма я брала на работу в железнодорожный колледж, где работала методистом; у меня на столе всегда стояла ваза с яблоками, ими все угощались и преподаватели, и студенты. Яблоки всем очень нравились, особенно Папировка.

В две тысячи пятом году я поехала на море в оздоровительный лагерь им. Хальзева под Туапсе, поселок Новомихайловский. Приехала в лагерь в составе педотряда из педколледжа, где я теперь работала воспитателем в студенческом общежитии. Наша руководительница была из тех, кто любит отдавать приказы, чтобы все слушались ее; она терпеть не могла людей, имеющих свое мнение. Я по возрасту была самым опытным воспитателем. На общем собрании коллектива я высказала ряд предложений по активизации ребят, чтобы они с большим интересом принимали участие во всех делах, и им было что вспомнить из жизни в лагере.. Но нам не давали возможности что-то делать самостоятельно, по своему плану. С руководством мы вели позиционную войну две недели, пока не добились своего. Моя речь на педсовете:

Я радужной надеждою томима

Спешила в лагерь к Вам, о доме позабыв.

Работать весело, с задором, как умею,

Во всем всегда других опередив.

Недолго ж в радости я пребывала.

Восторг от моря охладив,

Начальство лишь проблемы нам создало,

Ответственности груз на нас взвалив.

И вот почти что две недели

Воюем за свои права.

В вопросах воспитания много споров,

Критерий лишь один- не делай зла.

Здесь мы для детей, они для нас.

Естественно за ними нужен глаз.

Ответственности не боимся мы.

Так чем же вы огорчены? Удручены?

Мы- самостоятельные люди,

И опыта у вас не занимать.

Главное, чего бы нам хотелось,

Чтоб не мешали нам работать и дерзать!

Устав от «вечных» споров с вами,

Мы можем просто руки опустить.

И ничего не делать- будет проще,

Но дети вряд ли смогут нас простить,

Что жизнь их в лагере

Наполнена лишь скукой,

Не слышно песен здесь и танцев не видать.

Учиться в лагере, увы, буквально нечему.

Зачем подобный опыт продолжать?

От наших споров лишь сгорает кровь.

А истина в них не рождается.

Пусть нас по жизни всех ведет Любовь!

А с нею все отлично получается!

Когда у меня был выходной, я уезжала к сестре в Лазаревское, она жила там с семьей. Мы с нею хорошо общались. Люба выращивала розы и продавала их на рынке. Кроме того в доме у нее был продуктовый магазин, в любое время к ней приходили покупатели. Она страшно уставала, да еще ребенок – девочка очень капризная и своевольная, в которой отец души не чаял и потому разрешал все. Сам же, как восточный человек, не считал нужным помогать жене, а только требовал приготовить ему то манты, а то чебуреки. Мне это не нравилось, и я однажды ему все это высказала в глаза: