Снежана молчала, глядя в сторону.

– Проще говоря, ты живешь с ним лишь из чувства благодарности. Ну и потому что привыкла. И все.

Женщина метнула в любовника острый, как игла, взгляд, но возразить ничего не смогла. Пряча глаза, она медленно поднялась из-за стола и удалилась в ванную.

– Ч-черт, – процедил Макс, закусив губу.

Снежана появилась через несколько минут – в белом платье, причесанная и с макияжем – и понуро направилась в прихожую. Макс двинулся следом, хмурясь и не зная, что сказать. У самой двери она заскользнула в босоножки, сняла с вешалки сумочку и щелкнула дверным замком. Мужчина подошел почти вплотную, захотел обнять, но не решился. «Неужели так и расстанемся?» – мелькнула у него паническая мысль.

Открыв дверь и стоя на пороге, Снежана обернулась и посмотрела Максу прямо в глаза.

– Знаешь, – промолвила она тихо, – этого не так уж и мало.

Она развернулась и зацокала каблучками по ступенькам. Первым позывом у Макса было броситься за ней и остановить, вернуть или хотя бы прокричать вслед извинения. Но слова застряли в горле: глупо просить прощения, когда прав.

Ночь прошла на удивление спокойно. Макс проспал беспробудно до самого утра без всяких сновидений. Проснулся свежий и бодрый, но хорошее настроение скоро улетучилось: Снежана хранила молчание, молчал и следователь.

Макс решил написать подруге первым. Поостерегся слать сообщение на ватсап, не уверенный, что она одна, а потому черкнул пару строк мейлом и сказал, что скучает, любит и ждет от нее с нетерпением хотя бы нескольких слов, а еще лучше – звонка. Но ответом бы короткое бесстрастное «ок».

Лучше бы ничего не писала вовсе.

В этот день заказов с выездом на дом не поступило, и Макс все утро провел за своим рабочим столом. Кравченко так и не позвонил. Время тянулось как кисель и скоро доползло до обеденного. Тогда Макс взял в руки визитку следователя и телефон, принялся набирать номер. Насчитал двенадцать гудков, прежде чем на том конце ответил женский голос:

– Телефон Николая Кравченко, следователя третьего отдела полиции Петроградского района, у аппарата секретарь отдела Юлия Никодимова, чем могу помочь?

– Э-э… – Макс опешил, замялся, затем выдавил: – Добрый день, простите, но мне необходимо поговорить со следователем Кравченко, он сказал, чтобы я перезвонил в среду в обед.

На том конце повисла тишина. Молчали несколько секунд, затем голос сказал:

– А-а… по какому вопросу?

Макс нахмурился, хотел было поинтересоваться, с какой стати она отвечает за Кравченко, но решил не нарываться и просто объяснил:

– Я должен был получить обратно мою флешку… точнее, она моего брата… э-э… покойного брата. Кравченко забрал ее и сказал, что проверит и чтобы я в среду…

– Ах, флешку, – протянула Никодимова, и голос ее приобрел печальные нотки: – Вы Максим Смолов?

– Да, он самый!

Собеседница помолчала, потом скорбно проговорила:

– Николай Петрович погиб вчера…

– Что?!

– Как раз занимался делом лаборатории Института мозга, – продолжала Никодимова, словно не услышала восклицания, – в том числе работал с данными на флешке Александра Смолова, и вот…

У Макса похолодело внутри, в горле встал комок. Сглотнув, он выдавил:

– А… кхем… а что случилось-то?

– Нелепый случай, – ее голос дрогнул, – у нас в кабинете совсем недавно вымыли полы, было скользко, вот он и поскользнулся, когда торопился к своему компьютеру, и прямо на металлические картотечные шкафы, виском об угол.

– Блин!

– Скончался на месте. С флешкой в руках.

– Б-блин… – повторил Макс, не веря своим ушам; казалось, его троллят. – Ужас просто!

– Да, – вздохнула Никодимова, – такие дела.