Юэн перевел взгляд на окно второго этажа – окно фотостудии Бернарда Макхью – и недовольно фыркнул. И ведь не лень было кое-кому взбираться тогда по шаткой лестнице, рискуя костями, чтобы написать на окне единственное слово!

«Как жаль, что ты не упал и не сломал себе ноги, Чед».

От воспоминания об этой надписи и том, кто ее сделал, Юэн поморщился и сжал в кармане руку в кулак.

«Надо было двинуть ему сильнее, чтобы чертова ухмылка навсегда исчезла с его лица».

Однако ярость, закипевшая внутри, быстро остыла, когда Юэн подошел к стоявшему на обочине катафалку.

– И что тут у нас? – вслух спросил он самого себя. – Неплохо, очень неплохо.

Он обошел машину. За рулем – никого. Был ли кто-то или скорее что-то в удлиненном багажнике автомобиля – неизвестно, не видно за черными окнами. Но, судя по всему, машина была пустой, без покойника, спокойненько лежащего в гробу. На начищенном до блеска капоте отражались качающиеся ветви деревьев и затянутое сеткой облаков небо. Юэн достал телефон и, включив фронтальную камеру, вытянул руку, захватывая в кадр себя на фоне автомобиля, однако одним снимком не ограничился.

– Это какой-то новый флешмоб: сделай фото с катафалком и сострой максимально глупое лицо? – раздался ставший за последние дни знакомым голос.

– И тебе доброе утро, босс, – опустив руку, но не убирая телефон, протянул Юэн и, состроив кислую мину, повернулся к Бернарду. Тот стоял, улыбаясь краешками губ, одетый в легкую куртку поверх темно-синего свитера с рубашкой и в бежевые брюки. Он аккуратно, чтобы не испачкаться, держал небольшую коробку с банками из-под реактивов. – Смотрю, ты уже весь в делах. Снова разбираешь хлам?

– Как видишь, дорожу каждой минутой. Нет времени фотографироваться на фоне чужих машин.

– Я был бы не я, если бы не сделал такое фото. Это же классика, – Юэн демонстративно взмахнул руками и указал на машину: – Автомобили старых годов выпуска обладают особым шармом. Современность выбирает плавные линии и обтекаемые формы. Практичность – главный девиз. Унификацию ставят основной целью. Но как можно не любить эти громоздкие, угловатые глыбы отполированного металла? Они же великолепны.

Бернард слабо улыбнулся и скрылся за углом здания на несколько секунд, затем снова появился уже без коробки, отряхивая руки.

– Если ты закончил свою фотосессию вкупе с хвалебными песнями, тогда поднимаемся.

– У нас на сегодня запланировано какое-то мероприятие или ты так специально вырядился, чтобы утонуть под слоем пыли из кладовки стильным? – поинтересовался Юэн.

Бернард усмехнулся.

– Намечается одно дело, где твоя помощь придется очень кстати.

Эхо его голоса отскакивало от стен, пока они вместе поднимались на верхний этаж. Юэн посматривал на сетку, ограждающую лифт, и размышлял, увидит ли он когда-нибудь его в действии?

– Надо будет погрузить оборудование в машину, но сначала хочу кое-что тебе отдать, – сказал Бернард и, подойдя к своему рабочему столу, взял что-то с него и протянул Юэну. – Это твое.

– Надеюсь, тут моя годовая премия, – ответил Юэн, забирая конверт.

– Ты работаешь всего третий день, – усмехнувшись, напомнил ему Бернард.

Казалось, что сегодня настроение у него было лучше, чем вчера после прогулки по кладбищу. Может, у него просто случилось что-то хорошее?

– Четвертый, – поправил Юэн. – Тогда в библиотеке тоже считается. Но в любом случае это не должно стать помехой на пути к денежному поощрению лучшего работника.

Он достал из конверта две фотографии, которые под бдительным присмотром проявил вчера, – одну откровенно неудавшуюся, самую первую, а другую вполне хорошего качества, но с неинтересным сюжетом. Вырезанный негатив теперь был защищен от неосторожных прикосновений пленкой.