– Чует мое сердце, что мы накануне грандиозного шухера, – процитировал Волынский старый советский фильм и лично отправился снимать и разбирать бензобак с непонятным вложением.

Турецкий водитель отчаянно противился углубленному досмотру, угрожал позвонить консулу, но после того как топливный бак сняли, слили из него солярку и достали двадцать брикетов непонятного вещества, сник и замкнулся в себе. В брикетах оказался гашиш, это было очевидно даже без результатов экспертизы, куда тут же отправили образцы изъятого товара. Волынский позвонил Федотову, чтобы похвастаться, но тот прислал сообщение «не могу разговаривать», и Андрей решил по полной программе отработать успех. Он обзвонил все начальство, сделал ролик для пресс-службы и написал рапорт, в котором не забыл отметить свои заслуги.

Лишь вечером он узнал о трагедии, произошедшей с сыном Федотовых. Сам Даня, придя в сознание, рассказал, что без разрешения Волынского взял из его гаража мотоцикл и поехал на нем кататься. На крутом серпантине ему навстречу выскочил какой-то спорткар. Пытаясь увернуться, Даня не вписался в поворот и вылетел с трассы. Мотоцикл врезался в заграждение, а молодого человека выкинуло под откос. Шлем и защитная экипировка спасли ему жизнь, но позвоночник был сломан в районе грудного отдела. Волынский вдруг вспомнил свой невеселый анекдот, оказавшийся вещим, но подумал, что стыдиться ему нечего, он ведь и так всеми силами пытался отговорить юношу от рискованного поступка. Андрей успокаивал себя тем, что Даня без спроса взял его мотоцикл, и это не было его виной.

Федотовы повезли сына на лечение в Москву, а Андрей остался исполнять обязанности начальника поста. История с изъятием гашиша и успешное заместительство повысили его рейтинг, и когда Федотов написал рапорт об увольнении, руководство без особых колебаний рекомендовало Волынского на его место. Перед этим Илья с Андреем долго разговаривали.

– Понимаешь, Андрюха, Даньку ведь можно полностью восстановить. Профессора в Москве сказали, что в таком возрасте способность к регенерации тканей очень высокая. Надо просто им заниматься. Да, сейчас ноги парализованы, но китайцы придумали как иголками восстановить спинной мозг в месте повреждения. А в Москве есть экзоскелеты, в него человека помещаешь, он двигается, и мышцы не атрофируются, – с жаром говорил Федотов, показывая другу фотографии причудливых приспособлений на экране смартфона.

– Так пусть Алена сыном занимается, – парировал Волынский. – Мужик должен деньги зарабатывать. Я так думаю, – по своей стародавней привычке спародировал он персонажа из фильма «Мимино».

 Андрей был тщеславным человеком и уже вошел во вкус руководства таможенным постом, поэтому не мог понять решение коллеги вот так все бросить, пусть и ради благой цели.

– Пускай Алена лучше с тобой здесь деньги зарабатывает. Порекомендую тебя на свою должность. А я поезжу с сыном по врачам. Я себе никогда не прощу, если он инвалидом останется, – решительно сказал Федотов.

 Андрей с изумлением смотрел на своего друга и начальника, заметно постаревшего за эти несколько месяцев. На его лице пролегли глубокие морщины, а в глазах появилось какое-то отчаянное выражение. Еще Илья перестал зачесывать волосы набок, скрывая довольно обширную лысину, отчего внешне теперь казался гораздо старше своего истинного возраста.

Волынский обрадовался перспективе карьерного роста, но виду не подал и для приличия поломался еще немного. Через месяц Андрея вызвали в Москву, где он успешно прошел все собеседования и проверку на полиграфе, и его назначили на должность, заключив с ним контракт на три года. Казалось, новоиспеченный начальник должен быть на вершине счастья, но в этот момент его отношения с женой окончательно испортились. Она была крайне эмоциональной, и тревожилась по любому поводу, будь то небольшое недомогание или успеваемость дочери. Оксане не нравилось постоянное отсутствие мужа, а с назначением на новую должность, Андрей вообще перестал появляться дома. Дни он проводил на работе, вечерами встречался с важными клиентами или чиновниками. Поскольку нравы в портовом городе были простые, и все вопросы решались под рюмку, дома Андрей появлялся ближе к ночи и нетрезвый. На выходных он разгребал накопившиеся за неделю дела и опять не мог уделить семье достаточно времени.