Рассказ Фиши был короток: кроме пяти мелких деревень, торгового поста Иверии и крошечного городишки, выросшего у порта, тут ни черта не было. Здешний управитель был женат на аборигенке, которая приняла правильную веру, и дети у него были цветные. Поэтому даже когда возникали очередные нелады с местным населением, Сан-Карос резня огибала по кривой.

Городишко состоял из ратуши, ремесленного квартала, трущоб, купеческих подворий, трех лавок, четырех борделей и пяти таверн, из которых самая грязная, конечно, была в порту.

— Моя прекрасная командор, — Морено остановился у низкого одноэтажного бревенчатого дома, за забранными ставнями которого мелькал свет и раздавались радостные крики. Пират был необычайно сосредоточен и серьезен, словно не ром шел пить в компании таких же преступников, а план нападения на золотой караван разрабатывал. — Твоя задача сейчас — гордо и неприступно молчать. Ну и следить, чтоб в пьяной драке тебя не попытались закинуть на плечо и уволочь в темный угол. С вполне определенными целями. Подданные ихнего величества здесь не в фаворе, этикет соблюдать тоже никто не станет. Нам не нужно торчать тут слишком долго — узнаем, каким курсом ушла “Каракатица”, покажем тебя со всех сторон и уйдем. Я отправил двоих за провизией — они поднимут поставщика с кровати, чтоб работал.

Пес повел плечами, словно ремни перевязи, на которой висел палаш, ему натирали. Дороти кровь бросилась к щекам, когда она припомнила, почему так могло быть. Стоило отвлечься от постыдных воспоминаний и думать о деле.

— Но поставщик захочет денег, — нахмурилась она, потому что не успела обсудить с Морено важный момент: вся казна “Свободы” осталась в Йотингтоне, как и его собственные средства.

— Я буду ему должен. Это дороже денег, — ответил тот и толкнул дверь с прибитой не по центру маской аборигенов.

Впрочем, в таверне все было такое — кривое, на один раз. Чтобы как можно меньше тратить на ремонт, когда пьяная матросня в очередной раз вынесет ставни или выломает двери. Вместо стульев предлагались скамьи из тонких неструганных досок.

Основательными тут были только столы — целиком выточенные из местного водяного дерева и водруженные на известковые плиты.

Чад от очага шел жуткий: воняло горелым мясом и маслом. Запах табака среди этой вони терялся, хотя курили здесь многие. Основная зала была большой, но и народу тут, несмотря на поздний час, набилось больше сотни.

Завсегдатаи сгрудились у пары столов, где шла какая-то азартная игра. Какая — было никак не рассмотреть из-за толпящихся вокруг людей и снующих между ними полуголых разносчиц.

Приход Морено со товарищи прошел почти незамеченным, только какой-то забулдыга пытался повиснуть на них, но ему врезали под дых и выкинули за дверь.

Морено приподнял бровь, и в мгновение ока нужный ему стол — в углу, рядом с дверью, ведущей на кухню — оказался свободен, а хозяин таверны уже кланялся подобострастно, узнавая, что гости хотят пить в этот славный поздний час.

— Пива, — коротко приказал Морено, усевшись и усадив рядом с собой Дороти.— И мяса.

Прислужница-аборигенка, в платье, которое до такой степени не скрывало ее верхние прелести, что были видны темные сосцы, обмахнула стол тряпкой и молча поставила два кувшина с пивом. Вторая девушка, конопатая алантийка, одетая чуть более скромно, принесла оловянные кружки и вяленую рыбу.

— Мясо надо ждать, мистеры. Оно у нас еще не дошло, — томно выдохнула она, поглядывая разом на всю команду — у кого в кошеле больше, с ходу было не угадать, а на внимание Морено она явно не рассчитывала. На Дороти она взглянула с ревностью, увидев в ней конкурентку.