Рядом, задумчиво почесывая лоснящийся нос, насмешливо косился Колька Рыжий.

– Очухался? – скупо справились у напарника. – Или ещё налить?

– Жесть, – зашевелился тот, заёрзав на сиденье. – За что меня так?

– А не будь бабой, – Рыжему больше не хотелось понапрасну терять время, и он, видно, принял какое-то окончательное решение. – В последний раз русским языком спрашиваю: со мной или нет?

– Или да, – отвернулся Саня. – И так это не жизнь пошла…

– Заткнись, – было ему посоветовано, – и слушай инструкции. Сейчас гоним до поста. Узнаем, что за машины проходили с этой стороны. Глядишь, что и засветится.

Пробыли они на посту с добрый час, поболтали с коллегами, погоняли чаи, а для согрева незаметно уговорили за Колькино здоровье и ненавязчиво выставленную им бутылочку «светлоголовой».

Повод для этого был более чем обнадёживающий. Как выяснилось между делом, в город за это время с их стороны прошла одна лишь машина, да и та – «копейка». И если она подобрала, а с этой станется, их «клиента», то доставила, скорее всего, в горбольницу или, в крайнем случае, к нему домой. Во втором варианте следы неизвестного теряются, в первом же – есть шансы его разыскать, были бы приметы.

– Приметы есть, – вдруг буднично сообщил Саня, – куда уж точней. – Сдав дежурство, они уже мирно беседовали перед въездом в город. И, похоже, подопечный примирился с неизбежным. – Ориентировки ориентировками: там и верно все как под копирку. Только нашего разве один ленивый не найдёт.

– Ну-кося, – оживился Рыжий. Его порадовало, что напарник на самом деле перешёл на его сторону. – Давай, как на духу!

– Чего уж теперь, – и Саня Глебов посмотрел ему прямо в глаза. – Короче: мужик этот настоящий Николашка, одно лицо.

– Какой ещё Николашка? – не понял Рыжий. – Опять не в ту степь понесло?

– Да царь-то был у нас, – удивился компаньон такому непониманию, – забыл, что ли? Ну, кровавый! Я ещё сразу это срисовал, а теперь точно уверен: один в один, прямо братья вылитые!

– Да ладно, – поразился Рыжий. – В натуре?

– Говорят, – «в ёлочку». И усы, и борода, и лицо такое: ведь по телику недавно показывали. Точь-в-точь, прямо как на фотокарточке. Их ещё это… – Глебов даже зашевелил пальцами, подбирая подходящие слова, но махнул рукой. – Ну, святыми хотели сделать. Церковь-то. Или уже сделали, не знаю. Всей семьёй, скопом. По «новостям» не одну неделю талдычили. Не надо, да запомнишь. И на нашего тоже как глянул: настоящий царь в пальто и с картошкой под дорогой валяется.

– Выходит, тогда не добили, – пошутил старший по должности. – Ладно, братан, делаем так. Завтра с утречка и займёмся делом. Если в больничке мужик – никуда не денется, а коль домой добрался – хуже, придётся повозиться. Ничего, не из таких ещё тёрок кверху головой выходили!.. Из-под земли достанем твоего царя!

Игорь Русанов, придя в память, долго лежал неподвижно, не решаясь шевельнуться: не понимал собственного местонахождения. Изредка обводил глазами потолок и, вздыхая, в очередной раз забывался. Слабость была неимоверная: такое чувство, что силы вообще иссякли – покинули тело, и оно, невесомое, жило отдельной жизнью. А в этом состоянии, как ни странно, было одно маленькое преимущество: земные заботы сами собой отодвинулись в отдалённую перспективу и никоим образом не давали о себе знать.

Из ласкового забытья вывела маленькая женщина в белом халате, которая ни много, ни мало отключила Игоря от капельницы и, вглядевшись в его лицо, отчего-то с восхищением шепнула: «Вот это да!» – и ушла скоренько. А он не то, что капельницу был не в состоянии заметить, своё имя не сразу на ум пришло.