В-третьих, ограничение исторической роли охранительства противостоянием либерализму или социализму сужает и хронологические рамки в эволюции консерватизма в XX столетии вплоть до наших дней. По существу, консерватизм считается умершим еще в XIX в. в связи с закатом традиционного общества в Европе. Но и европейское общество, и тем более российское и азиатские общества сохраняют в своей основе традиционалистские ценности и институты. Европейский мир не в полной мере проникся атеизмом, сохраняются монархические учреждения, преданность правовой традиции (например, пиетет по отношению к римскому праву).

Наконец, в-четвертых, вопрос о предпосылках русского охранительства заметно испытывает влияние европоцентризма. Рождение отечественного консерватизма воспринимают как следствие европейских революций. Однако, при всей значимости европейского культурного мира для России нельзя корни и сущность русской охранительной концепции выводить из развития европейской цивилизации. Ведь и с учетом первых либеральных проектов Александра I, Россия вплоть до начала коллективизации и индустриализации 30-х гг. XX в. продолжала сохранять в полном объеме традиционалистский характер, который и до сих пор не изжит из российской культуры. Русская охранительная правовая мысль с точки зрения природы, предпосылок, исторической эволюции имеет кардинальные отличия от европейского консерватизма, также как такую национально-культурную специфику имеют китайский, японский, мусульманский традиционализм.

В итоге можно прийти к выводу, что консервативная правовая мысль России рождается одновременно с русской государственностью, правом и традиционной религией русского народа. Будучи частью общественного и индивидуального сознания, пребывая в иррациональной форме веры, чувства, убеждений, образов, охранительная правовая доктрина приобретает рефлексивные черты в условиях нарастания угрозы для традиционных ценностей российской цивилизации и существования русского народа. В отсутствие внешних военных или внутренних духовных угроз, традиционализм находится в спящем состоянии, рефлекторно, естественно срабатывая как необходимые начала человеческого сознания. Когда же состояние естественного, органичного развития веры, быта, государственности сталкивается с препятствиями, тогда консервативная идеология преобразуется в рационалистические формы для противодействия разрушительным факторам.

Поскольку, зачастую внешняя для традиционной России агрессия облекалась в рационалистические формы (схоластический католицизм крестоносцев, полонизация под началом чуждого рационализма Западной Европы, просвещение в духе диктата разума и либерализма, рациональных проектов переустройства на социалистический лад и т. п.), постольку консерватизм был вынужден бороться с противоположными ценностями рациональной культуры его средствами – риторикой, рациональными аргументами и т. п.

Признавая нерасторжимость истории отечественной правовой мысли с охранительной правовой доктриной, ее укорененность в национальном правосознании, можно обозначить те факторы, которые вызывали к жизни рациональные концепции российского традиционализма и приводили в действие его регулятивно-охранительный механизм защиты традиционных правовых ценностей. Среди таких факторов доминирующее значение занимают события, реформы, идеологические течения, которые угрожали неприкосновенности православия и его святынь. Речь идет, прежде всего, о секуляризации общественной жизни и сознания – дехристианизации быта, культуры, государственно-правового строя, которая стала явной во второй половине XVII в. – эпоху правления Алексея Михайловича Романова, в которую были впервые проведены модернизационные реформы России на западный лад.