– Ты научился предвидеть?

– Если бы олимпийцы могли предвидеть как ангелы, мы бы не проиграли ту войну и не сбежали бы на Перинасий, – вздохнул древний бог. – За последние тысячи лет я развил в себе ещё один талант.

– Какой?

– Наблюдательность, – Аид погладил бороду. – В этом мире всё имеет свои уникальные формы, закономерности, изъяны и погрешности. Вопрос только в том, как долго надо наблюдать. А у нас, мой дорогой, свободного времени было с избытком.

– И за кем ты наблюдаешь?

– Не за кем, а за чем. За Небесами и Пеклом. Кариэф сам придёт ко мне за помощью. Это случится, верь мне.

– Тогда не проще ли было просто предложить её заранее?

– Тот, кто предлагает помощь – подозрителен. Но тот, кто откликнулся на зов о помощи – ценен как ничто другое.

– Ты не меняешься, – Сварог отпустил кувалду и опёрся на наковальню, возвращая себе нормальный размер. – Всё так же любишь философствовать.

– Помнишь, ты смеялся над моими пророчествами? – Аид подошёл поближе. – Но они помогают.

– Я всё ещё считаю, что они бессмысленны.

– Смысл им придаёт то, что в них верят как ангелы, так и демоны.

– Другие язычи в курсе? – хмуро поинтересовался кузнец.

– Нет, только ты.

– И пламенители, – упрекнул Сварог.

– И пламенители, – согласился Аид.

– Я бы им не доверял.

– О доверии не идёт и речи. Это вынужденный союз.

– Зачем ты это затеял? – спросил кузнец, – Мы давно отвыкли от больших войн. К чему будоражить эти застарелые распри? Почти две тысячи лет живём спокойно, создали новый пантеон, осели на Перинасии. Вот-вот потоки анимы достигнут критического значения – возникнет верхний мир, и смогут рождаться новые боги.

– Мы живём спокойно, но не в мире. Царство Небес не успокоится пока не уничтожит нас целиком, а мы никогда не простим бегства и того унижения, когда архонты заставили нас расстаться с нашими атрибутами и отрезали от потоков анимы. Не забывай, они предали и изгнали своего создателя, а это говорит о многом. Я поклялся сам себе, что верну своё.

– Все давно смирились с потерями.

– Я слишком долго живу, чтобы бездумно разбрасываться тем, что мне дорого, – уверенно сказал Аид.

– Но всё же заставил меня пожертвовать трезубцем Посейдона, который я захватил с собой, когда убегал с Небес.

– Мой покойный брат был бы не против, и его трезубец не жертва, а наше секретное оружие. Не забывай, ты мне должен.

– Я должен всем язычам, лишившимся атрибутов.

С весёлым гвалтом в кузницу забежала толпа подмастерьев, но, увидев хмурое лицо Сварога, быстро замолчали и ретировались.

– Ученики?

– Дети. На Земле они были бы полубогами или богами как Дажьбог, а здесь просто смертные.

– Так много?

– Что поделаешь, я люблю человеческих женщин, особенно хорошо поработав в кузнице.

– Прощай, племяша.

– Прощай, дядя.

Два бога обнялись на прощание.

– Краснова! Ещё раз спрашиваю, ты меня слышишь?

– Слышу, – Варя очнулась от размышлений на своей предпоследней парте.

Оказывается, она не заметила, как начался урок физики.

Физичка Тамара Валентиновна выглядела совсем не фреш. Вроде по возрасту как маман, а похожа на пожилую, деревенскую бабецл. Серая юбка, блузка с древними рюшками, причёска из нулевых. Сейчас она была как-то странно возбуждена, левой рукой отстукивая на учительском столе барабанную дробь. Хотя, вахтёрша рассказывала, что училка плотно сидит на стакане.

– Когда я вошла в класс, ты демонстративно не встала, теперь не реагируешь на меня. Ещё этот непозволительный внешний вид. Ты не уважаешь школу и учителя?

– Уважаю, – Варя опустила голову, попыталась глянуть, что творится в мозгах физички, и растерялась.

Там была тьма. Такая непривычная, но уже знакомая по няшному ангелу.