Я рассказал о своих приключениях удивленным товарищам.

– Par Dieu! – воскликнул Годе. – Un garson tres bizarre: une adventure tres-marveilleuse![12]

После этого приключения на меня стали смотреть как на своего человека в прериях.

Мои товарищи хорошо поработали, о чем свидетельствовала лежащая на земле дюжина туш. Нашли мое ружье и одеяло, втоптанное в землю.

У Сент-Врейна еще оставалось несколько капель в фляжке; выпив их и снова поставив караульного, мы вернулись на свои ложа и легли спать.

Через несколько дней мне выпало еще одно «приключение», и я начал думать, что мне суждено стать героем прерий.

Небольшая группа торговцев, я был среди них, опередила караван. Мы должны были прибыть в Санта-Фе на день или два раньше, чем фургоны, чтобы получить у губернатора разрешение на въезд в город. Мы ехали маршрутом вдоль Симмарона[13]

Наша дорога на сотню миль пролегала по голой пустыне без дичи и почти без воды. Бизоны исчезли, олени попадались очень редко. Приходилось удовлетворяться сушеным мясом, которое мы привезли с собой из города. Мы были в пустыне, заросшей полынью. Время от времени вдали пробегали отдельные антилопы, но они были далеко за пределами дальности выстрела. И казались необыкновенно осторожными.

На третий после того, как оставили караван, мы приближались к реке Симмарон, и мне показалось что я видел на возвышении в прериях рогатую голову. Мои товарищи отнеслись к этому скептически, никто не хотел ехать со мной, поэтому я свернул с дороги и поехал один. Один из моих спутников – Годе остался в караване – присматривал за моей собакой, которую я не захотел брать с собой, чтобы она не спугнула антилоп. Моя лошадь была свежая и послушная; повезет мне или нет на охоте, но я знал, что легко догоню товарищей на ночном привале.

Я направился прямо к тому месту, где видел голову. Это место казалось всего в полумиле от дороги. На самом деле было гораздо дальше: обычная иллюзия в кристально прозрачном воздухе горных районов.

Любопытной формы хребет, couteau des prairies.

Мы целую неделю преодолевали Скалистые горы, а потом спустились в долину Дель Норте и прибыли в столицу Нью-Мексико знаменитый город Санта-Фе. На следующий день прибыл и наш караван: на южном маршруте мы только потеряли время, а фургоны через проход Ратон Пасс догнали нас.

Въезд в страну не был связан с трудностями, потому что мы заплатили налог по пятьсот долларов с каждого фургона. Налог был больше обычного, но торговцы согласились его заплатить.

Санта-Фе – перевалочный пункт всей провинции и главный торговый центр. Здесь мы остановились, разбив лагерь в стенах города.

Сент-Врейн и еще несколько proprietaries[14], включая меня, поселились в «Фонде» и здесь с помощью сверкающего вина «эль пасо» постарались забыть трудности прохода через прерии.

Вечером в день прибытия мы пировали и веселились.

Утром на следующий день меня разбудил Годе; он появился в отличном расположении духа, распевая песню канадских лодочников.

Увидев, что я не сплю, он весело заговорил:

– Ах, мсье, сегодня вечером будет большой праздник, бал, танцы, которые мексиканцы называют фанданго. Tres bien, мсье! Вы получите большое удовольствие, танцуя с мексиканскими девушками.

– Нет, Годе. Мои соотечественники не так любят танцевать, как ваши.

– C’est vrai[15], но фанданго особый танец. Вы увидите много па разных танцев. Болеро, вальс, все перемешано. Идите, мсье, вы увидите очень много красивых девушек в очень коротких… как же вы, американцы, их называете?

Я не понял, о чем он говорит.