Предполагалось, что мы с Винсентом незнакомы, поэтому на данном этапе я не стала заострять свое внимание на его персоне, коротко убедившись, что он тоже меня заметил. Снова принявшись исследовать взглядом зал, я увидела давешнего рыжеволосого баронета. Юноша то ли меня не заметил, то ли попросту не узнал, и я сочла, что так оно и к лучшему.

Между тем нас, конкурсанток, тоже разглядывали, и весьма активно. Вскоре мне стало предельно ясно, как относятся к участницам конкурса при дворе. Мы были эдакой любопытной диковинкой, оригинальным украшением зала, вроде древней статуи или экзотической птицы с ярким оперением. На нас было любопытно посмотреть, с нами даже можно было немного побеседовать, но ни в коем случае не относиться как к равным. Красивые или нет, девушки низкого сословия оставались девушками низкого сословия. Дамы смотрели на нас более пренебрежительно, чем мужчины. Мужчинам общение с красавицами отчасти даже льстило, но о далеко идущих намерениях речи, безусловно, не шло. Так, легкий флирт, чтобы потом было о чем поболтать с друзьями. Некоторые мужчины все же проявляли к конкурсанткам более искренний интерес, но они определенно были в меньшинстве.

В этот момент мне стало искренне жаль девушек, принимающих участие в конкурсе. Большинство из них надеялись на то, что данное событие перевернет их жизнь. Позволит продвинуться по социальной лестнице, завести полезные знакомства, если повезет, то выйти замуж за дворянина, а если повезет вдвойне, победить в конкурсе и стать фрейлиной при дворе. Отправляясь во дворец, красавицы еще не понимали, что здесь к ним станут относиться как к людям второго сорта, с эдаким снисходительным высокомерием. Жениться на них не захотят, а ту, которая получит главный приз, ждет богатая, но совсем непростая жизнь в окружении людей, которые всегда будут ее презирать. Ведь в отличие от других представителей этого круга, она не обладает ни высоким происхождением, ни альтером.

Среди тех, кто наиболее пристально разглядывал конкурсанток, были судьи, которым предстояло несколько недель спустя вынести свой окончательный вердикт. Эти и вовсе не стеснялись исследовать нас, как работы живописцев в музее. Один такой судья, низкорослый дядечка лет пятидесяти в длинном кафтане, который нелепо смотрелся на его фигуре, подошел ко мне чуть ли не вплотную и принялся рассматривать через пенсне, которое то удалял от глаз, то снова к ним приближал.

– Простите, а что конкретно вы ищете? – осведомилась я, немало раздраженная такой бесцеремонностью, особенно после того, как он обошел меня кругом, будто выставленную напоказ статую. – Хвост, рога или, может быть, ангельские крылья? Вы не стесняйтесь, спрашивайте напрямик.

Мои слова были произнесены подчеркнуто вежливым, даже светским тоном, однако дядечка быстро ретировался.

Мадам Сетуар наградила меня крайне неодобрительным взглядом, зато Этайна улыбнулась, прикрыв рот ладонью, а Эвита хихикнула вполне откровенно.

– А ты молодец, – похвалила она, отводя меня в сторону, подальше от возмущенного молчания мадам Сетуар. – Скажу честно: твое появление здесь никого особо не обрадовало. Ну а что ты хочешь? – добавила она. – Десять противниц – это всегда лучше, чем одиннадцать. Но мне нравится то, как ты себя держишь. И правильно. Здесь стоит только дать слабину – и все, станут гнобить до победного конца. Так и будешь стоять в сторонке, боясь лишний раз шелохнуться, вон как она.

Эвита кивнула на Этайну, которая действительно стояла в сторонке и теребила в руках платочек. Блондинка, кажется, слышала наш разговор, однако не обиделась: Эвита говорила прямолинейно, но вполне добродушно.