В углу под потолком суетливо металась тень, словно ей было тесно в своих пределах. Она пыталась выбраться, наверное, мечтая обрасти плотью. Казалось, еще немного, и у нее получится.
Вика
У Вики не ноги, а ножки, хотя довольно длинные и стройные, не нос, а носик. Алик называет ее синицей с первого дня знакомства, потому что маленький аккуратный носик в сочетании с детскими, еще пухлыми щеками, с яркими светлыми волосами наводит на мысль о быстрой маленькой птице, веселой и подвижной. Ходит Вика на своих ножках не разгибая до конца колен, смешно и трогательно пошатывается на высоких каблуках, прыгает по ступенькам – вылитая птичка.
Та свадьба, на которой они познакомились, не запомнилась ничем, кроме упорства матери жениха. Она почти не отходила от Алика, замучившегося искать подходящие мелодии, и строго вопрошала:
– А нет ли у вас чего получше?
– Чего именно? – без надежды на успех спрашивал Алик.
– Не знаю, но получше, – сурово отчеканивала требовательная мамаша. – Чего-нибудь такого медленного и романтического. Это все-таки свадьба!
Он поставил дуэт Шер и Рамазотти, безотказно действующий на дам «сорокапяток», мамаша отвалила, но подскочила молоденькая барышня, уцепилась хрупкой лапкой за его рукав и горячо зашептала, выдыхая слова с карамельным привкусом:
– Вы не могли бы записать мне это? Я заплачу, пожалуйста!
Алик не любил подобных заказов. Кассету (если у кого-то сохранился кассетный магнитофон) или «сидюк» с любой записью можно купить в ближайшем ларьке, таких музыкальных ларьков – немеряно. Смысла в просьбе он не видел, если все-таки записывать, придется с дурочкой встречаться, не домой же ее приглашать, денег на этом не заработаешь, одна морока. Но девушка не отставала, пришлось сообщить ей номер своего телефона:
– Позвоните через день, если не передумаете, лучше с утра.
Она позвонила на следующее утро ровно в девять. Удивительная собранность и целеустремленность! Или это проявляется, только когда дело доходит до личных капризов? Алик договорился о встрече на Сенной у метро, подробно описав свою куртку и шапку, полагая, что не узнает вчерашнюю просительницу, потому пусть она его ищет.
Через три часа, закатав полный «сидюк» оголтелой романтикой и сладкой музыкой, он выпутался из толстой стеклянной двери метро, толкнувшей его напоследок в сутулую спину, и тотчас увидел и узнал Вику. Она, чуть-чуть пошатываясь на каблуках, пробиралась сквозь толпу к ступеням приподнятой над площадью станции метро. Алик, вечно сомневающийся и беспрестанно взвешивающий к чему приведет то или иное действие, при одном взгляде на практически незнакомую девушку решил сразу – эта девушка будет с ним сегодня же – и мгновенно придумал где и как. Ни тени сомнения, ни другой тревожной тени не удалось бы в тот миг напугать его прикосновеньем невесомой серой лапки. Его прогнозы, ни на чем, кроме как на неизвестно откуда взявшейся уверенности, не основанные, получили мгновенную – едва он увидел ее лицо – поддержку.
Но тут его ощутимо толкнули в спину. Алик возмущенно обернулся и застыл: казалось, что он смотрит на свое отражение во плоти.
– Не надо, – внятно сказал Алику его двойник. Алик сморгнул и улыбнулся: показалось. Краснорожий, очень худой, деревенский какой-то мужик повторил: – Не надо стоять на проходе! Запомни, что говорю!
Но Вика уже поднялась, обогнула мужика и встала перед Аликом.
«Наверное, так это всегда и бывает, настоящее», – вздохнул про себя Алик, когда они неожиданно поцеловались, не сказав ни слова о заказанной музыке, даже не поздоровавшись.
«Зачем же она поднялась, не стала ждать внизу?» – успел он подумать, и голова наполнилась тихим звоном. Алик замешкался. Вике пришлось взять его за руку, протащить по ступеням и вывести на площадь, в водоворот людей и мелких снежных вихрей. Внизу Алик взял инициативу в свои руки и спросил, опять-таки неожиданно для себя без малейшего усилия перейдя на «ты»: