Когда мы подъехали, часовой расторопно открыл ворота и пропустил машину внутрь. Автомобиль я поставил прямо перед крыльцом, и стоило остановиться, как из двери выскочил очередной оператор прибора сыска пробоев.

– Евгений Тимофеевич, пробой был! – заголосил он с порога, а потом замер, уставившись на выходящего из машины ландскнехта, который выше меня на полголовы, а я имел не самый маленький рост со своими ста восьмьюдесятью сантиметрами, как ныне приучались мерить по новой мировой системе мер.

И вдобавок он был вооружён двуручным мечом.

– Знаю, – негромко ответил, подхватив трофеи с дикаря, и направившись к двери, а потом добавил: – Распорядись, пусть горничная подготовит малую гостевую комнату на втором этаже. И извести Алексея Григорьевича, пусть немедля приедет. Скажи, на заморский чай приглашаю.

Попаданец с раскрытым ртом вошёл за мной в дверь, рассматривая лестницу по центру зала со срезными и лакированными деревянными перилами, огромную золочёную люстру с новомодными газоразрядными лампами, большое зеркало на стене, справа от которого стояла гипсовая статуя обнажённой девы. При виде вошедшего парня у сидевшего за стойкой дневального вытянулось лицо.

– Чувак, я с этим мужиком, – негромко произнёс ряженый у меня за спиной, а он однозначно был ряженый, и тут я не выдержал.

– Послушай, любезный! – начал я, резко развернувшись и повысив голос. – Я не знаю, как у тебя дома, но здесь уж будь любезен обращаться ко мне «ваше высокоблагородие»! Ты понял?! А то я могу тебя в карцер швырнуть! До выяснения!

Попаданец мельком бросил взгляд сначала на сурового дневального, доставшего свой наган, потом на высокого и тощего Дмитрия, сменившего утром Ивана.

– О’кей, ваше высокоблагородие. А это что за конторка? Явно не частная собственность, и не музей.

– Это спецотделение тайной канцелярии, – зло огрызнулся я. – Пройдём, любезный, в мой кабинет.

– Так её же вроде того… упразднили давно, ещё при этом… – он замолчал, словно забыл слово и никак не мог его вспомнить.

Даже нахмурился от натуги. Я смерил взглядом человека с ног до головы и немного сбавил тон, дабы не нагнетать обстановку.

– Это у вас нету, а у нас есть. Специально для таких вот загадочных личностей. Делится на разведку, контрразведку, жандармерию и вот нашу службу.

– Жандармерия – это политическая полиция?

– Да.

– А вы кто?

– Охотники на попаданцев, – ответил я, а потом поправился, – казённое учреждение для сыска личностей и предметов иномирового происхождения. Но в обществе зовёмся охотниками на попаданцев. И между собой тоже. Название удачное.

– А-а-а, – протянул ряженый, – уфологи при ФСБ. Круто!

Я не ответил, лишь развернулся и неспешно начал подниматься по лестнице, слушая чужие шаги за спиной. Нет, я не боялся, что он кинется на меня или сбежит. Если бы хотел это сделать, то уже попытался бы в машине или в магазинчике. Попытался бы, и получил пулю. Просто я хотел понять, что это за человек. Первое впечатление говорило, что он недворянского происхождения, но и не из самых низов, скорее всего, из среднего мещанства. Судя по тому, как вглядывался в надписи на торговых рядах и в афишу театра, читать умел. Причём наше письмо не сильно отличается от его родного. Свою историю знает. Имеет широкий круг друзей, так как с людьми сходится легко. Не озлобленный жизнью, и не ждёт от всех подвоха.

Пока шли, он деликатно пропустил горничную со стопкой постельного белья, а потом коротко проводил её взглядом, не обойдя вниманием женские прелести. Это тоже о многом говорит.

Когда зашли в кабинет, он замер, разглядывая многочисленные клинки и картину.