Дитлев кивнул. Проведение описанной операции должно принести много денег. У него работают толковые специалисты, суперпрофессиональные мастера скальпеля. Каждый из них получает в десять раз больше, чем коллеги на родине, но не испытывает угрызений совести. То же можно было сказать и о самом Дитлеве: он делает деньги за счет их работы, а они – за счет всех остальных. Чрезвычайно полезная иерархическая система, особенно при условии, что он сам занимает вершину пирамиды.

Однако в данный момент Дитлев был недоволен. Одна неудачная операция из семи – это решительно неприемлемо. Он старался избегать ненужного риска, этому его научил опыт еще в частной школе. Угрозы попасть в неприятную переделку лучше избегать. Поэтому он собирался отвергнуть предложенный проект и уволить заведующего клиникой за то, что тот передал материал для публикации, не получив его санкции. По той же причине Дитлев сейчас вообще не мог думать ни о чем, кроме телефонного разговора с Торстеном.

Тут у него за спиной запищало переговорное устройство. Он повернулся, протянул руку и нажал на кнопку.

– Да, Бригитта, – сказал он.

– К вам направляется ваша жена.

Дитлев посмотрел на собравшихся. С неприятными разговорами придется подождать, а Бригитте поручить, чтобы задержала статьи.

– Скажи Тельме, чтобы никуда не ходила, а подождала меня дома. Я сейчас приду. Совещание закончено.

Клиника и вилла, где жил Дитлев с семьей, располагались в ста метрах друг от друга и были соединены извилистым застекленным переходом – можно было пройти через сад, не замочив ног и при том наслаждаясь видом моря и буковой рощи. Он подсмотрел эту идею в Луизиане; правда, там на стенах еще висели картины.

О чем с ним собирается говорить Тельма, он знал заранее. И предмет разговора был не из тех, которые можно обсуждать при посторонних.

– Я разговаривала с Лиссан Йорт, – вызывающе бросила Тельма. Ее взгляд был полон ненависти.

– Разве ты не должна сейчас находиться в Ольборге у сестры?

– Я не ездила в Ольборг, я была в Гётеборге и отнюдь не с сестрой. Лиссан говорит, что вы пристрелили ее собаку.

– Что ты имеешь в виду, говоря «вы»? Могу сообщить тебе, что в нее попала случайная пуля. Собака была неуправляема и помчалась в самую гущу дичи. Я предупреждал Йорта. А что ты, кстати, делала в Гётеборге?

– Это Торстен застрелил собаку.

– Да, Торстен, и очень сожалеет. Может быть, купить для Лиссан новую собачонку? Все дело в этом? Сейчас же скажи, что ты делала в Гётеборге!

Она нахмурилась. После пяти подтяжек морщины на лбу Тельмы Прам могла вызвать только очень сильная досада.

– Ты подарил мою берлинскую квартиру этому убожеству Саксенхольту. Дитлев, мою квартиру! – Она выразительно ткнула пальцем в сторону мужа. – Это была ваша последняя охота! Понятно?

Он шагнул вперед, заставляя ее попятиться.

– Но ты же ведь никогда не пользовалась этой квартирой. Тебе ни разу не удалось затащить туда твоего любовника. – Он усмехнулся. – Не кажется ли тебе, что скоро ты будешь для него старовата?

Тельма вскинула голову. Она на удивление хорошо справилась с унижением и стойко приняла этот удар.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. И ты даже не знаешь, с кем я была в Гётеборге. Неужели забыл послать за мной свою ищейку Ольбека? – Она расхохоталась.

Дитлев был ошеломлен. Вопрос застал его врасплох.

– Развод тебе дорого обойдется, – продолжала Тельма. – За ваши странные забавы с Ульриком и остальной компанией придется дорого платить, когда дело дойдет до адвокатов. Ты думаешь, я буду хранить эти секреты бесплатно?

Он улыбнулся – она блефует!

– Понятно, о чем ты сейчас подумал. Считаешь, я не посмею, потому что слишком хорошо при тебе устроилась. Но нет, Дитлев. За эти годы я очень изменилась. Ты мне совершенно безразличен. Мне все равно, если ты сгниешь в тюрьме. Посмотрим, как ты будешь обходиться без своих рабынь из прачечной.