Я одарила его чарующей – как хотелось надеяться – улыбкой и уселась на свое место.

– Конечно, – бросила я через плечо. – Если когда-нибудь стану хорошей девочкой.

Встреча Лиссы с Кристианом беспокоила меня, но она же подала мне на следующий день идею.

– Привет, Кирова… простите, госпожа Кирова.

Я стояла в дверном проеме ее офиса, не потрудившись записаться на прием. Она подняла взгляд от каких-то бумаг, с явным раздражением при виде меня.

– Да, мисс Хэзевей?

– Означает ли мой домашний арест, что я не могу посещать церковь?

– Прошу прощения?

– Вы сказали, что если я не в классе и не на тренировке, то должна сидеть в своей комнате. А как насчет церкви по воскресеньям? По-моему, это несправедливо – не позволять мне удовлетворять свои религиозные… ммм… нужды.

Или лишать меня еще одной возможности увидеться с Лиссой, не важно, в какой скучной обстановке и как ненадолго.

Она кончиком пальца сдвинула очки на переносицу.

– Вот не знала, что у вас есть религиозные нужды.

– Пока мы отсутствовали, я обрела Иисуса.

– Разве ваша мать не атеистка? – скептически спросила она.

– А отец, скорее всего, мусульманин. Но у меня своя дорога. Вы не должны мешать мне следовать ею.

Она издала что-то вроде сухого смешка.

– Нет, мисс Хэзевей. Не должна. Прекрасно. Можете посещать воскресную службу.

Эфемерная победа, конечно, поскольку в церкви, где я оказалась спустя несколько дней, царила такая же тоска, как и раньше. Хорошо хоть, удалось сесть рядом с Лиссой, что создало ощущение, будто я все-таки чего-то добилась. В основном я просто изучала людей. Посещение церкви для учеников необязательно, но при таком обилии восточноевропейских семей многие ученики – правоверные христиане, либо потому, что искренне верили, либо подчинялись воле родителей.

Кристиан сидел через проход от нас, делая вид, будто он такой благочестивый, как говорил. И хотя я сильно недолюбливала его, такая притворная вера заставила меня улыбнуться. Дмитрий сидел сзади, его лицо утопало в тени, как и я, он не причащался. Казалось, он глубоко ушел в свои мысли, даже невольно возникал вопрос: а слышит ли он вообще службу? Лично я то включалась, то отключалась.

– Следовать путем Господа – дело нелегкое, – говорил священник. – Даже у святого Владимира, покровителя школы, бывали трудные времена. Он был так исполнен духа, что люди со всех сторон стекались к нему, желая послушать его или хотя бы побыть рядом. Согласно древним источникам, он мог даже исцелять больных. И все же, несмотря на все дарования, многие не уважали его, насмехались над ним, заявляли, будто он заблуждается и идет неверным путем.

Последнее в мягкой форме намекало на то, что его считали безумным. Это знали все. Он был одним из моройских святых, поэтому священник обожал говорить о нем. Я уже много раз слышала все это раньше. Просто замечательно. Похоже, меня ожидает бесконечная череда воскресений, когда придется снова и снова выслушивать одну и ту же историю.

– …и то же самое относится к «поцелованной тьмой» Анне.

Я вскинула голову, понятия не имея, о чем говорит священник, поскольку какое-то время не слушала его. Однако эти слова врезались в память. «Поцелованная тьмой». Я уже давно не слышала их и тем не менее хорошо запомнила. Я подождала, надеясь на продолжение, однако священник перешел к следующей части службы. Проповедь закончилась. По окончании службы, когда Лисса собралась уходить, я кивнула ей.

– Подожди меня. Я скоро.

Я протолкалась сквозь толпу к священнику, которого обступили несколько человек, и терпеливо ждала, пока он закончит с ними разговор. Наталья тоже была здесь, спрашивала его, какую работу могут выполнять добровольцы. Тьфу! Получив ответ, она ушла, приветливо кивнув мне по дороге.