.

Пипса было не запугать цитатами из Цицерона.

– Во всех делах, прежде чем к ним приступить, нужна тщательная подготовка, – перевел он. – Насколько я помню, это из трактата «Об обязанностях»[5].

– Молодец, мальчик, вот тебе сахарок. Как дальновидно было с моей стороны помочь вашей карьере! У меня острый глаз на дарования.

Даунинг любил, чтобы перед ним пресмыкались. Пипс был готов немного попресмыкаться, лишь бы ему позволили рассказать о катастрофических последствиях выступления против Голландии.

– Я бы сейчас стриг овец на пастбище, если бы не щедрое покровительство моего господина.

Даунинг уставился на своего протеже, пытаясь понять, не сарказм ли это:

– Вы преувеличиваете. Вы работали бы в портняжной мастерской своего отца. Но вообще-то, большая часть нашей беседы с герцогом была посвящена другому предмету. Новой Англии.

Новая Англия не слишком интересовала Пипса – разве что как источник корабельного леса для флота.

– Герцог поведал мне, что его брату-королю весьма досаждают тамошние колонии. Со времен реставрации королевской власти они ведут себя кисло. Впрочем, – Даунинг ухмыльнулся, – пуританские святоши известны своими кислыми физиогномиями.

Семья Даунинга приехала в Новую Англию из Ирландии. Сам Даунинг принадлежал к первому выпуску Гарвардского колледжа в Бостоне. Его двоюродный брат Джон Уинтроп был губернатором коннектикутской колонии.

– Массачусетс чеканит собственную монету, – сказал Даунинг.

– Разве это не противозаконно?

– Весьма противозаконно. Колонии также ропщут из-за недавнего послания Его Величества, ограничивающего преследования квакеров[6].

– Но мы и здесь преследуем квакеров. – Пипс пожал плечами. Сам он этих преследований не одобрял, но неодобрение свое держал при себе. – Я только вчера видел, как два десятка их, закованных в цепи, гнали в тюрьму.

Он прикусил язык, не дав себе добавить «бедняги».

– Почему же Его Величество не позволяет преследовать их в Новой Англии?

– Там усердствовали чрез меру. Судя по всему, когда Эндикотт четыре года назад повесил некую Дайер, это вызвало ропот. Три другие квакерши подняли шум, и суд приговорил привязать их к телеге раздетыми, провезти через десять селений и в каждом бичевать кнутом. Десять! Многовато, пожалуй. Кровавый след по снегу тянулся на мили. Наконец мировой судья в очередном селении сказал «хватит» и велел снять этих баб с телег. Странные они, квакеры. Но если Его Величество отныне запрещает своим заморским губернаторам убивать квакеров, значит они должны перестать их убивать. И смириться с этим. С точки же зрения здравого смысла, если мы хотим, чтобы здешние квакеры уезжали в Новую Англию, то должны позаботиться, чтобы Новая Англия была для них чуть более гостеприимной. Или хотя бы не столь смертоносной.

– Воистину.

– Пуритане настроены против квакеров почти так же сильно, как против папистов. Они уверены, что Его Величество и брат его герцог – тайные римокатолики. Что его заступничество за квакеров имеет своей подлинной целью защиту католиков. Под прикрытием «общей терпимости к вере».

Пипс был крайне осторожен в вопросах веры. Жена его была гугеноткой, но часто заявляла – в присутствии других людей, за что получала оплеухи от мужа, – что умереть собирается католичкой.

– Хуже всего – Нью-Хейвенская колония, – продолжал Даунинг. – Ее жители уехали из Массачусетса, поскольку считали тамошние нравы недостаточно строгими. Мыслимо ли это? Недостаточно строгими! Я много лет прожил в Массачусетсе и могу вас уверить, что тамошняя строгость более чем достаточна.

– Я слышал об этом.

Новая Англия казалась Пипсу чрезвычайно мрачным местом.