– А я тоже умею жонглировать, – сказал Яр почти весело. – И даже одной рукой.

Он положил камни на ладонь и продемонстрировал мальчику. Пошевелил ладонью, и камни двинулись один вокруг другого.

– Смотри.

Теперь Яр приблизил руку к лицу Игоря и камни, словно живые заскользили между растопыренными пальцами почти не касаясь их, то появляясь, то исчезая.

– Правда, как живые? Словно так и надо, – произнес Яр и повторил. – Надо! По одному из ярранских поверий они умеют говорить.

И через секунды снова повторил последнее слово фразы:

– Говорить!

Вцепившаяся в лавку чтобы не вскочить и не прервать этот странный разговор ярранского шамана с ее сыном, Лида почти не слышала слов их беседы, но улавливала тон голоса Яра: его голос стал мягким и хрипловатым, сочащимся тягучими гласными. Патока, а не голос.

Камешки-«коготки» сновали между пальцами Яра, и он, не меняя интонации, задавал мальчику вопрос за вопросом.

– После чего у тебя появились язвы на руках?

– Дедушка рассказал мне историю…

– Дедушка Сергей рассказал тебе историю?

– Да.

– О чем история дедушки Сергея?

– О святых Кирилле и Мефодии.

– Что сделали Кирилл и Мефодий?

– Они спасли Беловодье.

– Как Кирилл и Мефодий спасли Беловодье?

– Старший брат Кирилл распял на кресте младшего брата Мефодия, кровь его умастила землю Беловодья и стала земля родить в год по четыре раза и более…

Глаза Игоря были полуприкрыты, кровь отхлынула от лица, с нижней губы на куртку потянулась тонкая паутинка слюны.

– Что еще говорил тебе дедушка Сергей?

– Что всякий добрый христианин должен быть готов пожертвовать собой ради общего благополучия…

– О чем он просил тебя?

– Чтобы я каждый день перед сном вспоминал о подвиге Кирилла, Христу уподобившемуся и примерял на себя мученический его венец …

Губы мальчика дрожали, но Яр решился на еще один, последний вопрос.

– О чем он еще просил тебя?

– Чтобы я никому не рассказывал о нашем разговоре и о его просьбе…

Яр сжал губы.

– Хорошо, Игорь. Ты хорошо жонглируешь яблоками, но думаю и вещи посложнее освоить можешь. Можешь! Научиться любому умению, это словно дремать в неведении, а потом проснуться. Проснуться!

Глаза мальчика приобрели осмысленное выражение.

– Так говоришь, ты никогда не слышал о Кирилле и Мефодии? – спросил Яр.

Было видно, что врать Игорю пока удается с трудом.

– Это древние священники с Терры? Что-то про алфавит?

– Ну да, – сказал Яр и махнул рукой Лиде.

– Яр, а скажи, как так случилось, что ты с планеты чужих?

– Это долгая история, при случае расскажу.

Заметно побледневшая Лида повела Игорька к флаеру, слишком сильно стискивая его руку и прерывистым голосом наказывая ждать ее внутри, смотреть объемник, наружу не выходить и ни с кем не разговаривать.

Яр сидел, откинувшись на спинку скамейки, и смотрел на просвечивавшие под лучами заходящего солнца листья деревьев на фоне темнеющего безоблачного неба. Настроение у него было паршивое.

– Почему вы не предупредили меня, что, работая с ребенком, будете использовать гипноз?

Яр вздохнул. Началось. «Работая с ребенком»… Когда людям нужна помощь, они говорят человеческим языком, когда эта помощь их пугает, они переходят на канцелярит.

– Лида, вам нужна нашивка торгового союза или доставка груза?

Собеседница Яра, набравшая воздуха для обличительной тирады, осеклась.

– Я просто испугалась, когда увидела как вы что-то крутите между пальцев, а Игорь как завороженный… Извините… Что он вам рассказал?

– Если кратко, то дед Сергей готовит его к чему-то… воспитывает в нем необходимость пожертвовать собой.

Лида слушала, открыв рот, и Яр не стал цитировать слова мальчика о «мученическом венце». Впрочем, он и не мог не объяснить ей серьезность положения.