– Это моя жена, бля! Хули ты ее лапаешь! Я тебя сделаю, сука! – С его разбитой губы на замшевый пиджак стекали капли крови.

– Закрой рот, мудак! – тихо бросил ему бородатый, которого в обхват держали его приятели – высокий молодой мужчина с пышной черной шевелюрой и Пиня Громов.

– Mudack значит «дурак»? – спросил Билл у Питера.

– Выйдем! Выйдем на улицу! Хули ты бздишь? – говорил своему противнику Аллин муж.

– Да пошел ты в жопу, сопляк! – отмахнулся от него бородатый и вернулся в зал.

Аллин муж порывался за ним, но хозяин ресторана и Громов удержали его:

– Саша, остынь, ты что – охуел? Тут полиция!

– Да ебал я полицию! Хули он мою жену лапает?!

– Ладно, иди умойся! Он больше не будет!

Саша ушел в туалет умываться, танцы возобновились, и Питер с Биллом изумленно смотрели, как бородатый снова стал танцевать с Аллой, прижимая ее к себе большими сильными руками. При этом одна его рука всеми пятью пальцами демонстративно лежала на Аллиной ягодице, и Алла не высказывала по этому поводу никакого беспокойства. Скорей наоборот, сама прижималась животом к паху бородача.

Через минуту из вестибюля появился Саша – умытый и с пластырем на разбитой губе. Остановившись в двери, он взглядом нашел в полумраке фигуру своей жены, танцующей в обнимку с бородачом. Саша молча следил за ними, темнея лицом и играя желваками на скулах. Потом резко повернулся и вышел из ресторана.

– О-о! – сказал Билл и посмотрел в окно.

За окном по освещенной уличным фонарем Первой Брайтон-стрит медленно проезжала дежурная полицейская машина с цифрой «60» на капоте.

Но Саша, не глядя по сторонам, решительным шагом пересек улицу прямо перед полицейским «фордом» и сунул ключ в багажник своего красного спортивного «понтиака». Однако то ли он спьяну выбрал не тот ключ, то ли замок заело, но багажник не открывался. Саша в остервенении стал стучать кулаком по замку и дергать ключ. Полицейские остановились рядом, заинтересованно наблюдая за ним из своей машины.

А Саша их не видел. Стукнув по багажнику еще раз, он повернул наконец ключ и рывком откинул крышку.

То, что увидели полицейские в багажнике красного «понтиака», заставило их обоих открыть рты от изумления. Потом один из них тихо отворил дверцу полицейского «форда», сполз со своего сиденья на мостовую и, прячась за машиной, медленно пополз вокруг нее, на ходу вынимая пистолет из кобуры.

Билл и Питер наблюдали за этим полицейским с искренним и хмельным любопытством.

А Саша тем временем копался в багажнике своего красного спортивного «понтиака». Сначала из груды оружия, которое было в этом багажнике, он выбрал «магнум»-3,57, потом, взвесив его в руке, решил, что для такой оказии «магнум» слабоват. И достал со дна багажника «кольт» 44-го калибра.

Но когда он выпрямился, то к обоим его вискам прикоснулись дула полицейских пистолетов калибра 38 мм, и один из полицейских приказал осипшим голосом:

– Брось это! Ты арестован!

– Отлично! – сказал, стоя у окна, Питер.

– Хорошая работа, – сказал Билл.

– Идиот! – сказал за их спинами Пиня Громов.

Надев Саше наручники, полицейские усадили его на заднее сиденье машины и вызвали по радио свой 60-й участок.

– Сколько он получит? Как ты думаешь? – спросил Питер у Громова.

Громов с деланным безразличием пожал плечами.

– Оружие. От восьми до пяти лет! – оживленно сказал Билл.

А танцы тем временем продолжались как ни в чем не бывало, и бородатый продолжал обнимать блондинку Аллу за ее сочные ягодицы.

– Из-за этой пизды! – с досадой сказал Громов.

Билл выразительно посмотрел Питеру в глаза. Но Питер сделал вид, что не понял его. И сказал Громову: