Мысли его перебросились на них: «Как дела-то? Это ж не на Руси искать такую ценность. Даа. И есть ли что искать. Ох! Спорный это вопрос. Чаша была, это факт. Но… Да! Ну, дай бог!

– Эй, расступись! – орет кучер.

– Что это он? Где мы? – думает митрополит.

– Владыка, куды велишь ехать. Мы – в кремле.

– К князю, к князю поезжай, – отвечает митрополит, вытаскивая ноги в катанках из-под соломы.

Князь встретил его в проходе. Худой, от этого показался Алексею высок ростом. Они обнялись. Щекой митрополит почувствовал, как горит его тело.

– Пошли. – Иоанн обнял владыку за талию и повел в светлицу. Дорогой сказал: – Благодарен, владыка, тебе за то, что с дороги заехал ко мне. Вот и отобедаем. Я вот… прихвариваю. Все собираюсь, как ты, друзей проведать.

При этих словах митрополит вздохнул.

– Что, – оживился Иоанн, – кое-кто замышляет отсечься от нас. Знаю, владыка, что ждут моей смерти. Но…– он остановился, – не дай, богом прошу! Не позволь рушить им Русь.

Владыке показалось, что князь шатнулся. Он осторожно обнял его за плечи. Так и вошли они в светлицу.

Митрополит подошел к красному углу и опустился перед иконами на колени. Помолившись, он поднялся.

– Пошли! – Владыка указал на стол.

Иоанн взял колоколец и звякнул в него. Тотчас появился служка.

– Будем кормить дорогого гостя? – сказал он и повернулся к усевшемуся владыке.

Сел сам.

– Что хорошего, владыка, привез? Чем порадуешь?

Лицо митрополита посуровело, брови сошлись на переносице.

– Не хочу вводить тебя в заблуждение, великий князь: привез хорошего, да мало. – Владыка замолчал, наверное, обдумывая, с чего начать. – Не удалось мне убедить преподобного быть моим преемником.

Эти слова ошарашили князя.

– Как? Не согласился?

– Ни в какую! – с горечью произнес владыка.

– Да! Святой он у нас человек, – сказал князь.

– Сильно святой! – В этих словах митрополита князь уловил обиду.

– Не серчай, владыка, на него, – сказал князь, – служа Богу, как он, скольких тот укрепляет в вере к нему. Щас вся земля к Богу тянется. А это ли не крепит Русь. Чую, стоит она перед великими событиями. Вот Бог благословил князя да боярина на поиск Христовой чаши. А для чего он ето делает? Все для Руси! Спит и видит ее свободной.

– Для етого, князь, стараемся и мы все, – заметил митрополит.

– Вот общими-то усилиями, бог даст, и будем свободными. Жаль только етова не увижу.

– Бог милостив! – сказал митрополит. – Все могет быть!

– Неет, владыка, неет! Чую… Ты уж мойво Митьку поддержи.

Митрополит ответил:

– Для етова и стараюсь.

Тут стали заходить слуги и заносить разные явства. Выловив момент, когда они остались одни, Алексий сказал:

– Боюсь я, как бы Олгерд, пронюхав про нашу слабость, не попробовал бы гостем нежеланным явиться на Русь.

В это время вновь зашли слуги с подносами. Расставив принесенное на стол, старший посмотрел на князя. Тот, показав глазами на иноземную бутылку, попросил:

– Налей-ка!

Взяв кубок, князь тяжело поднялся.

– Дорогой владыка! – начал он, опустив кубок почти до стола. – Я рад видеть тебя, мое сердце разрывается от счастья, что на Руси такой митрополит, для которого забота о ней – самый его святой долг. За тя… – Князь качнулся, вино слегка выплеснулось за стол.

Но он удержался и молодцом осушил бокал. Присев, князь взял глухариное крылышко, добыча Дмитрия, и обглодал его. Положив косточки на блюдо, полотенцем вытер губы и, показывая на зажаренную птицу, не без гордости сказал:

– Митина добыча.

– Да, – вздохнул митрополит, – Дмитрий будет замечательным князем. Только малость ему надо подрасти.

Иоанн не захотел развивать эту тему, она была ему неприятна, и спросил: