– Вы кровь на шпалах видели?

– Да, видели. Мы сейчас у останков лося, пока ничего не трогаем, ждем Вас. Но, кажется, тут какой-то наворот. Капли крови продолжаются дальше. Может, пойти по крови?

– Да, пусть двое пойдут дальше, посмотрят с километр, два. Что это за кровь? А я уже на подходе. И обратите внимание, вроде, меж колеями тащились сани, лошадь, запряженная в сани. Посмотрите хорошо!

Следы лошадиных копыт, кое-где проступавшие меж шпал, имели направление в сторону Зубровки. Тут он увидел недалеко от насыпи махавшего ему рукой егеря – молодого, недавно принятого на работу Мишу Пыркова. Миша уже успел «отсидеть» в местах, не столь отдаленных, два года за драку. Алексей с трудом устроил его на работу. Пришлось звонить и в управление, и с местными властями утрясать. Драку Миша затеял с наехавшими в его деревню горожанами и заставившими сетями пол-озера. Вот из-за этих сетей, Алексей это знал, и возникла драка, в которой Миша умудрился не только разогнать «обуревшую» наглую молодежь, но и порезать колеса на их машине. Получил три года, отсидел два. И вот через два года, когда ему сняли судимость досрочно по ходатайству охотхозяйства, Алексей и взял его к себе на работу егерем. И до сих пор не пожалел. Миша женился – Алексей сам поздравил молодежь на свадьбе. Жена ему досталась достойная. Медсестра местной районной больницы, стройная и красивая, с железным характером, она не скрывала своей любви к бесшабашному Мише, но быстро взяла его в ежовые рукавицы. Миша всегда на работе был аккуратненько, с подчеркнутой молодцеватостью, одет в военного образца камуфляж, чист, выбрит и почти не употреблял спиртного. Даже после удачной охоты или после изнуряющего рейда, порой длившегося больше суток, позволял себе пару рюмочек водки. К пиву и вину вообще не притрагивается. Одним словом, надежный парень, думал, глядя на него, Алексей.

Миша стоял у останков лося. Потроха, ноги и голова накрыты лосиной шкурой. Сверху все замаскировано еловыми лапками.

– Алексеевич! Я так вот думаю. Стреляли с железной дороги. Пыжей нет. Вот следы лося. Вон там он стоял, рядом с ним были лосиха и лосенок. Но они их не видели. После выстрела лосиха с лосенком рванули в лес: вон их следы напролом прут, а лось сразу упал, на месте. Попали, значит, либо в голову, либо в позвоночник. От дороги до лося около пятидесяти метров. С ружья попасть так точно проблематично. И то, что нет пыжей – все это, мне кажется, говорит о том, что били из нарезного оружия, может, и с оптикой.

– Так, Миша, молоток. Давай, разбирай лапки, разворачивай останки. Будем смотреть. Хотя, давай-ка, я сначала все это дело зарисую. – Алексей достал планшет, – сбегай, Миша, поставь, пожалуйста, вешку у насыпи.

Пока Миша вырубил вешку и установил ее в снег у насыпи, Алексей набросал схему следов относительно вешки, дорожного знака «132». Миша сбросил ветки, развернул черную шкуру.

– Так, Мишаня-малышаня!

– Алексеич! Я не «малышаня»! Сколько раз Вам говорил!

– Ладно, ладно. Не газуй. Так, Михаил Александрович. Что мы видим? Кожа снята аккуратно, без порезов. Сколько мы имеем человеческих следов? Четыре! Правильно. Снимали шкуру четыре человека, помогая друг другу. Обувь: трое в резиновых сапогах, размеры около 44, 46, 44, кирзовые сапоги или форменные ботинки 44 размера…

Продолжая записывать протокол осмотра, охотовед и егерь пришли к выводу, что на шкуре нет ни пулевых, ни других ранений или следов ранений. Внутренние органы целы, не повреждены. Голова разбита полностью, губы и язык вырезаны аккуратно, что свидетельствует о том, что работал специалист и любитель деликатесов. На шкуре нет порезов или лохмотьев мяса. Несколько окурков «Примы», кусок газеты-районки, шелуха от лука и пробка от бутылки.