– Конечно, конечно. А куда, Алексеевич?

«Во, дает», – подумал про себя Алексей, но вслух сказал:

– Я могу и природу показать, но сейчас распутица и холодно. Там, ближе к лету, красивей.

– Алексеевич! Не напрягайся! Я пошутила. Мы же знаем, что ты женат, у тебя и детки, и жена дожидаются там, в области. Не обращайте на меня внимания, Алексеевич! Просто у меня сегодня настроение такое, боевое. Поехали, если можно, назад, в магазин…

Молча они доехали до магазина, ласково улыбнувшись большими черными и немного грустными глазами, Лена выпорхнула из машины, обронив, уже закрывая дверцу:

– А все-таки я действительно очень люблю природу. Буду ждать солнышка! До свидания, Алексей! Спасибо, что выручили.

– До свидания, Лена. Я обязательно напомню Вам об этом разговоре, ладно?

– Посмотрим! – она уже поднималась по ступенькам магазина.

Ночью Алексей встал без будильника в два часа. Прогрел машину, выпив кофе, залил термос с чаем кипятком, сунул остаток батона, завернутый в газету, в рюкзак. Захватив ружье в чехле, рации, патронташ, замкнул остывший дом и к рассвету был уже в глубине хозяйства. Весенняя дорога раскисла, в лесу кое-где еще и лед не растаял на лужах – пришлось несколько раз объезжать опасные места, чтобы не провалиться: иначе самому будет очень сложно выбраться. Алексей знал, что захудалый колхоз в прошлом году так и не распахал кукурузное поле назиму, а рядом посеял озимую рожь. Сюда и держал путь охотовед. Это очень лакомое место весной для всей дичи. И кабаны должны повадиться, и вот-вот гуси потянутся, и тетеревов зимой на березах тут сидели стаи – что грачей весной. Оставив УАЗ недалеко от спящей деревни, дальше пошел пешком, закинув за спину рюкзак, на плечо ружье, на шею бинокль. Только стало сереть небо на востоке – потянули тучи. Скоро должен был начаться дождик. Примостившись на гниющей копне соломы, Алексей рассматривал поле в бинокль. Кое-где уже слышны переливы тетеревов, вдоль леса быстро «протянул» вальдшнеп. Большой табун кабанов цепочкой укатился с кукурузного поля в лес. Гусей еще не было видно. Дождавшись рассвета, Алексей прошелся по следам табуна. Голов тридцать кабанов разного возраста всю ночь «перепахивали» поле. На растаявших холмах озими звенели тетерева. Проснувшаяся было криком петухов и мычанием коров деревня, притихла вновь под серым утренним дождем. Завернув в вымирающую деревушку, Алексей заехал к леснику – пенсионеру Михаилу Сидоровичу. Он любил бывать у него в гостях. Добротный большой аккуратный двор; все на своем месте: телега, сани, тракторок, мотоцикл. Большой чистый двор всегда ухожен, несмотря на большое хозяйство, которое держали Михаил Сидорович и его Зинаида Александровна. Две лайки в вольере и дворняга на цепи надежно охраняют хозяйство. Хотя и не от кого здесь, в этих диких краях, и прятаться, и хорониться, но местный уклад и сила привычк – надежный оплот вековых традиций.

Посигналив у ворот на всякий случай, Алексей, захватив так и не расчехленное им ружье, вошел в незапертую калитку. На крыльце встретила приветливая Александровна:

– Ох, ох, кто пожаловал! В такую рань, Алексеевич. Ну, заходи, дорогой. А мы только управились, вот садимся снедать. Заодно и перекусите!

– Спасибо, Зинаида Александровна. У вас с удовольствием перекушу. Как там Сидорович, кряхтит трохи?

– Да нешто спину ему прихватило, эту неделю дома сидит, пчел своих все догледает после зимы. А вы проходьте, проходьте, я сейчас, – она проворно за рукав провела его через веранду-сенцы в переднюю часть хаты, одновременно являющейся и гостиной, и холлом, и кухней. За столом сидит хозяин – худой, жилистый, черный, как смоль, но с сединой в волосах. Крутит самокрутку из газеты.