Девушка подняла затуманенный похотью взгляд на меня, и я слетел с катушек. Её тёмные карие глаза… Я не хотел их видеть. Мне нужно было забыть её…

Одним движением я уложил помощницу грудью на стол. Коленом раздвинул упругие бёдра.

– Евгений Анатольевич, – всхлипнула она. – Бельё не рвите… – я уж было подумал, обломает весь кайф.

Сдвинув трусики в сторону, ворвался в мокрую истекающую киску моей личной шлюхи. Сжимая её ягодицы до белых отметин на коже, ускорил темп и девушка громко простонала.

– Нравится, сучка, когда тебя дерут?

– Да-а-а… ещё…

Обхватив тонкую шейку, сжал и приподнял помощницу на себя. Люда больше не сдерживалась: её громкие стоны разбивались о стены моего кабинета. А я с наслаждением продолжал трахать её и не мог избавиться от ощущения, что мы не одни… Будто Маша была здесь или просто в моей голове.

Я остервенело двигался в брюнетке, вырывая из её груди всхлипы на грани с экстазом. И когда она сжала член, простонав от удовольствия яркого оргазма, сделав несколько фрикций, едва успев, вышел из неё.

– Мила… – шумно дыша, я упёрся лбом в спину помощницы и лаская пальцем клитор, продлевая удовольствие женщине, как благодарность за моё.

– Евгений… Анатольевич…

Звонок мобильного разрезал шумную тишину нашего частого дыхания.

– Наташ, ты сейчас не вовремя, – но вместо привычного возмущения, услышал всхлипы. – Нат, ты что, плачешь? – махнул рукой Миле и та поспешно, собирая вещи, удалилась, отправив мне на прощание воздушный поцелуй.

Понятливая девушка никогда не претендовала на большее.

Саймойлова что-то говорила. Но неразборчивые слова утопали в её истерике.

– Нат, ты где? – заправляя рубашку в брюки, глазами искал ключи от машины.

Девушка притихла, шмыгнула носом и обиженно буркнула:

– У своего офиса.

За столько лет я видел разную Наташку: злую, грустную, смеющуюся или издевающуюся, а ещё слишком умную, но ревущую – никогда. Когда я подъехал к зданию, где располагалось пиар-агенство Гаврилова, Ната стояла уже у входа с коробкой в руках.

«Ясно, понятно…»

Не выходя, открыл дверь. Самойлова молча села, водрузив память о бывшей работе на колени.

– Ничего не говори, – буркнула рыжуля.

– И зачем тогда мне позвонила? Не-е-ет, Натусик, я должен сказать.

Моё предложение о работе Самойлова не спешила принимать. И только отмахивалась. Я не мог понять, почему она держится за это место. Что такого в пресловутой конторке? И поэтому сейчас очень хотелось со знанием дела ткнуть личиком её же фразами.

– А я тебе говорил.

– Заткнись, Волков, – шмыгнув, отвернулась к окну, чтобы спрятать свою слабость.

Обиделась рыжуля.

– Куда тебя отвезти? – мягко поинтересовался я, больше не хотелось подтрунивать над ней.

Да и вопросов задавать не было желания. Что тут ещё скажешь? Увольнение с любимой работы сильно подкосило подругу. Заплаканная, с красным растертым носом, она напоминала маленькую девочку, которую непременно пожалеют и дадут конфетку. Лишь бы не рыдала. Но она была уже взрослой и не нуждалась в жалости, а тем более сладком.

Включив поворотник, я вклинился в поток.

– К Маше… – всхлипнула рыжая, и я кинул на неё обеспокоенный взгляд.

«Нет, к Маше ей не надо.»

И когда мы заехали в элитный жилой комплекс, Наташа спохватилась и с округлившимися глазами стала возмущаться:

– Джекс, какого чёрта ты приволок меня к себе?

– Как раз новоселье отпразднуем, – я откровенно игнорировал протест Самойловой и спокойно вышел из автомобиля.

Рыжая, как я и предполагал, вылетела следом.

– Волков, отвези меня к Маше. Она уже ждёт.

Имя блондинки сработало как триггер.

– Тогда зачем мне позвонила? – от резкости моего тона, Ната вздрогнула в неверии. Будто не знала меня таким грубым. – И где твоя машина, я не понял?