– Фреки, мне нужна твоя помощь! – отчетливо произнес Илья и, взяв коня под уздцы, двинулся туда, где ещё можно было различить след лошади, принадлежавшей его исчезнувшей и, видимо, серьезно напуганной спутнице. Матерый последовал за ним. Через несколько минут он уже уверенно вел своего бывшего хозяина в глубину заснеженного болота. Слева, и далеко позади, осталась увенчанная елями возвышенность, на которой, по расчетам юноши и должна была ждать его Анна. Кусты становились все выше, все непролазнее, и их переплетенные ветви теперь неоднократно и подолгу задерживали взволнованного пропажей всадника. Илья понимал, что лошадь, на которой ехала Анна, уходит в сторону речки, называемой Долгушей, но сделать ничего не мог. Он слишком сильно отстал.

Фреки вдруг остановился и вопросительно посмотрел на Илью. Нагнувшись, юноша с трудом разглядел, что здесь, к следу лошади, на которой ехала Анна, присоединился ещё один след. Он шел со стороны Журавлиного болота, и, казалось, не предвещал ничего плохого.

«Охотник!» – подумал Илья и облегченно вздохнул. Он знал, что впереди, пересекая курс движения девушки и её неизвестного попутчика, проходит старая дорога, ведущая к броду через Волгу. Местные жители часто пользовались этим путем и, логично было бы предположить, что девушка и её таинственный спутник, добравшись до хорошо заметной колей, повернут вправо и вернутся в городок.

Между тем, след лошадей дошел до дороги, пересек её и, вопреки предположениям юноши, вновь углубился в лес. Это не на шутку встревожило Илью. Он знал, что за дорогой начинался огромный лесной массив, тянущийся на многие десятки километров. Там не было ни постоянного жилья, ни временных охотничьих полуземлянок и человек, попавший зимой в эту безлюдную местность, был фактически обречен.

Постепенно смеркаться. Силуэты деревьев стали расплывчатыми, но пока ещё можно было различить среди их густой, заснеженной хвои, небольшое открытое пространство, по которому и следовало проехать. Юноша, постоянно торопил свою лошадь, надеясь до наступления полной темноты нагнать Анну и её странного спутника, но все было тщетно. Наконец, преодолев очередную низину и перебравшись на противоположный берег речки Долгуши, он остановился и слез с коня. На большой, усыпанной снегом, поляне и тут и там виднелось множество следов, оставленных людьми и животными. Многочисленные угли затушенного костра говорили о том, что здесь ещё совсем недавно кого-то долго и терпеливо ждали. Недоброе предчувствие заставило Илью ещё раз, более внимательно обследовать это странное место.

Фреки стоял в стороне и молча наблюдал, как человек, пытаясь что-то найти, усиленно разгребает снег вокруг чернеющего своими головнями кострища. Наконец матерому это надоело и хищник, отойдя немного в сторону, сунул свой нос в сугроб. Немного повозившись, он вытащил оттуда красивую женскую шапку, несомненно, принадлежавшую Анне. Илья, взглянул на находку, и сердце его на какое-то мгновение будто остановилось. Он понял все. Здесь, на этой поляне случилась беда и беда большая. Случайно потерять свой головной убор Анна не могла, а это означало лишь одно: он был кем-то принудительно сорван с её головы. Так могли поступить только лихие люди, о которых в этих краях давно уже не было слышно.

«Неужели ушкуйники!», – мысленно произнес юноша и, прекрасно понимая, чем такая встреча может закончиться для его потерявшейся спутницы, стремительно бросился к лошади и уже через мгновение бесследно исчез в потемневшем, холодном, лесу.